Морально противоречивый
Шрифт:
— Готово, — восклицает он, приказывая ей слезть и приказывая нам вернуться в нашу комнату после того, как он введет еще по одному уколу яда в каждую из наших рук.
— Как глаз? — спрашиваю я Ваню, когда она идет в свой маленький уголок. Майлз наложил на него небольшую повязку и объявил, что на сегодня хватит.
Она пожимает плечами, ее лицо ничего не выражает, как будто ей все равно.
— Ви, как глаз? — снова спрашиваю я, и что-то прорывается на поверхность, когда я вижу ее такой
— Все в порядке, — отвечает она мягким голосом, но чего-то не хватает.
Не в силах ничего с собой поделать, поскольку что-то продолжает меня беспокоить, а я не из тех, кто отступает перед вызовом, я подхожу к небольшому запасу, который взял из лаборатории, и достаю немного дезинфицирующего средства.
— Покажи мне, — я сажусь рядом с ней, моя рука тянется к ее повязке.
Я знаю, что Майлз не использовал никаких анестетиков или дезинфицирующих средств — он никогда этого не делает. Поэтому ей нужно очистить территорию, по крайней мере, в меру моих возможностей.
Но когда я откидываю марлю, ее глаз немедленно опускается, выпадая примерно на дюйм из глазницы.
Не желая пугать ее больше, чем необходимо, я наливаю немного дезинфицирующего средства и наношу его вокруг ее глаза.
Она смотрит на меня безучастно, изучая мои черты в деталях. Я не подвергаю сомнению ее внезапный интерес к моему лицу, радуясь, что у нее есть что-то, что отвлекает ее от ее взгляда. Когда я заканчиваю, я осторожно отодвигаю глаз назад, накладывая на него новую марлю.
Однако, когда я начинаю двигаться, что-то происходит. Ее рука тянется, касаясь моей руки.
— Ты назвал меня Ви, — она произносит слова так тихо, что я едва слышу ее. — Ты теперь никогда не называешь меня Ви, — отмечает она, сжимая пальцы на моей руке.
Я пожимаю плечами.
— Это зависит от момента, — говорю я ей, не желая вдаваться в смысл ее слов или тот факт, что я действительно перестал называть ее Ви давным-давно.
— Мне это нравится, — ее губы растягиваются в легкой улыбке. — Это напоминает мне о старых временах.
Я ворчу.
— Когда мы были командой, — продолжает она, выжидающе глядя на меня.
— Это все еще так, Ви. Но тебе тоже нужно подтянуться, — парирую я. — Ты знаешь, что я делаю это для нас обоих, — продолжаю я, качая головой.
Ее улыбка тут же исчезает, ее здоровый глаз немигает, когда она рассматривает меня.
— Я вижу… — говорит она, и я не понимаю, что она видит.
— Хорошо, — киваю я, вставая и готовясь к следующей тренировке.
Следующие дни еще хуже, поскольку Ваня изо всех сил пытается встать с постели. Ее конечности опухли, кожа желтоватого оттенка и горячая на ощупь.
И как раз в тот момент, когда я начинаю немного волноваться, Майлз вызывает меня к себе
— У твоей сестры не все хорошо, — первое, что он говорит, когда я вхожу в комнату.
Я не отвечаю, когда сажусь, ожидая того, что он хочет мне сказать.
— Ты знаешь, что мне здесь не нужны слабаки, — продолжает он, глядя на меня с приподнятой бровью, как будто оценивая, как я реагирую на его слова.
— Да, сэр, — я киваю.
— Я рад, что мы пришли к согласию, потому что у меня есть для тебя задание.
Я хмурюсь. Задание?
— Конечно, — с готовностью соглашаюсь я, поскольку не мое дело не соглашаться.
— Последнее испытание, если хотите. И тогда ты будешь первым выпускником программы, — смеется он, наливая себе стакан алкоголя.
— Финальный тест? Что вы имеете в виду? — спрашиваю я, сбитый с толку.
Это первый раз, когда он говорит что-то об окончании или последнем тестировании. Я думал, что все это должно было быть непрерывным обучением. Методом проб и ошибок мы прокладываем путь к научной революции.
— Какому первому правилу я тебя научил, Влад? — спрашивает он, уголок его рта приподнимается, когда он внимательно смотрит на меня.
— Удалить все привязанности, — я немедленно отвечаю, сцена, в которой я убил Лулу, на мгновение вспыхивает в моем сознании.
— Действительно. Как ты думаешь, у тебя все еще есть какие-нибудь привязанности?
— Нет, сэр.
— А что тогда насчет твоей сестры? — спрашивает он, забавляясь.
— Она ничто, — я даже не думаю, когда слова слетают с моих губ.
— Это так… — он ходит по комнате, задумчиво взбалтывая жидкость в своем стакане.
Я наклоняю голову, изучая его и пытаясь понять, что происходит.
— Тогда тебе не составит большого труда убить ее, — внезапно останавливается он, поворачиваясь ко мне, его глаза проницательно оценивают мою реакцию.
— Конечно, нет.
— Замечательно. Я надеюсь, тогда это будет сделано?
Я медленно киваю, на моем лице появляется небольшая хмурость, когда до меня доходит, о чем он меня просит.
— Но вот в чем загвоздка, Влад. Я не хочу чистой смерти. Я не хочу убийства из милосердия, — ухмыляется он. — Покажи мне шоу, — он раскрывает руки в драматическом жесте, — покажи мне, как ты используешь все, чему я тебя научил!
Подойдя к своему столу, он открывает ящик и бросает мне набор ножей.
— Развлеки меня, Влад! — он наклоняет свой бокал в мою сторону, прежде чем осушить его одним глотком.
Когда я возвращаюсь в комнату, на меня наваливается тяжесть. Я не знаю, почему у меня сковывает грудь, мое "я" заперто в моем теле, клетка, которая душит меня и держит так крепко, что я едва могу дышать.