Моран дивий. Стезя
Шрифт:
Я убрал с табуретки раскрытую книгу, присел рядом с кроватью. Молчал, не зная что говорят в подобных случаях. Молчал и Тим.
– Разве снег уже выпал?
– осведомился он наконец.
– Как ты себя чувствуешь?
– неловко поинтересовался я.
– Лучше всех, - дежурный ответ на дежурный вопрос.
– Что случилось в Моране? Ты знаешь, кто в тебя стрелял?
Тим облизнул запёкшиеся губы.
– Мне стреляли в спину. Откуда я могу знать кто это был?
– он поморщился.
– Да и зачем мне это знать?
– Как это зачем?
–
– Ты не хочешь найти того, кто пытался тебя убить?
– Чтобы объявить ему вендетту?
– Чтобы он не повторил попытки, идиот!
– Слушай, это мог быть кто угодно - охотник, мора, лихие люди из Заморья... Вычислить стрелка практически невозможно. И, потом, совсем не обязательно именно моя личность была для него целью. С чего ты взял, что кто-то пытался убить меня целенаправленно?
– Ни с чего, Тим. Я только собираюсь это узнать.
– Каким образом, интересно? С помощью дедуктивного метода, мистер Шерлок Холмс?
– раздражённо поинтересовался он.
– С помощью Морана. Вряд ли мой главный источник информации откажет мне в такой малости. В последнее время он мне весьма благоволит... Ну, и с помощью одной местной ведьмы, у которой всегда наготове нужная травка, отмыкающая замки, - с грохотом отодвинув табуретку, я направился к двери.
– Эй, послушай...
Тим силился приподняться в постели, его лицо побледнело ещё больше. На лбу выступила испарина.
– Прошу тебя, не надо ничего узнавать.
Я стоял над ним, засунув руки в карманы, и ожидал продолжения.
– Обещай мне, пожалуйста...
– С какой стати?
– Мы с тобой были когда-то друзьями.
– Друзьями?! Тебе не надоело спекулировать этой темой? Вспоминать о зародившейся, но несостоявшейся надцать лет назад дружбе двух сопливых первокурсников? Ничего давно уже не осталось! Ты сам в своё время всё похерил! И хватит рефлексировать по этому поводу и наступать мне на мозоль всякий раз, когда тебе чего-то от меня надо! Уже не больно и даже не интересно. Давай поднатужься и придумай другую причину почему я не могу поступить так, как считаю нужным. Ну?
– Я прошу тебя ничего не узнавать, - мрачно талдычил Тим, игнорируя мою гневную тираду.
– Почему?
Вопрос повис в тишине. Я видел как физически тяжело было Тиму вести со мной разговор: он дышал с присвистом, глаза его помутнели, пальцы вцепились в одеяло. Но мне его было не жаль. Наоборот. Мне хотелось треснуть табуреткой по дурацкой башке, вечно кишащей тараканами.
– Как же достали вы меня все со своими чёртовыми тайнами!
Стремительно рванув на себя дверь, я нос к носу столкнулся с Лесей. Моё кипящее раздражение выплеснулось ей в лицо.
– О! сударыня! Какая неожиданная приятность! Вот и я, известный негодяй, явился в ваше тёплое общество, дабы нарушить, наконец, его сонную солидарность, - я упёрся рукой в косяк, перегородив дверной проём.
– Можете начинать удирать от меня, как вы взяли за правило это делать. Хотя за чью спину вам сейчас спрятаться? Брат немощен, а сожитель ваш, увы, отсутствует...
Леся протянула руку мне за спину и прикрыла дверь.
– Прекрати, - сказала она приглушённым голосом, - паясничать.
Левой рукой она прижимала к груди стопку выглаженного белья. Её фигурка показалась мне ещё более хрупкой, чем раньше. Этакий бледный, почти прозрачный эльф с запавшими щеками и двумя короткими светлыми косичками. Голубые глаза на похудевшем лице казались прозрачной водой, а не яркими сапфирами, с которыми я любил их сравнивать раньше.
– Я не собираюсь от тебя убегать. Всё в прошлом.
– Всё в прошлом, а прошлое - в настоящем?
– У меня - нет.
– А у меня - да.
Мы стояли друг напротив друга так близко. И так далеко.
– К чему всё это теперь, Митя? Ничего не изменить...
Она развернулась, собираясь уйти. Я схватил её за запястье почти рефлекторно - мой инстинкт сработал быстрее разума. Вот она - моя жаль, моё страдание и моё счастье - стоит рядом. Разве могу я её отпустить?
– Всё-таки убегаешь?
Леся молчала, прикрыв холодную воду глаз ресницами. У меня дрожали руки, горло перехватил спазм.
– Леся, - прошептал я, не решаясь ни притянуть её к себе, ни отпустить.
– Если бы ты знала, как больно...
– Мне тоже больно, - она подняла на меня наполненные непролитыми слезами глаза.
Я разжал пальцы. На тонкой коже проступали красные пятна будущих синяков.
Во дворе плавали тихие осенние сумерки. Спустившись с крыльца, я присел на нижнюю ступеньку, достал сигареты.
Жаль, за Мораном не существует культуры табакокурения. Что я буду делать там со своей привычкой? Хотя стоит ли раньше времени жалковать? Может, я и соскучиться по сигаретам не успею как следует - наковыряют во мне дырок, таких же как у Тима, нашпигуют болтами или засунут меч под рёбра. В первый же день. Хрюкнуть не успею, не то что покурить. Кто я в том суровом мире, что я знаю о выживании в нём? С другой стороны, Седзиро считал, что для выживания нужно следовать только одной заповеди - кто первый ударил, тот и победил. Всё остальное - лирика.
Надо научиться.
Надо научиться ударять. Надо научиться бить железом по живому - с хрустом и смаком. Хладнокровно, обыденно, не колеблясь. Рубить человеческую плоть, словно куриную тушку на киевские котлеты. О, чёрт! Как? Как решиться на это в первый раз? Буду ли я колебаться? или инерция боя всё решит за меня? Что я почувствую? Как это меня изменит? Смогу ли?..
Ладно, хватит сопли распускать. Почему бы и не смочь? Нет ничего проще! Надо всего лишь перенастроить менталитет человека, воспитанного современной цивилизацией, под восприятие человека средневековой культуры. Надо всего лишь из мещанина стать воином. Из автомеханика - князем. Из гедониста - аскетом. Из пофигиста - лидером. Всего навсего...