Морана
Шрифт:
— Все сделал. А! О твоей богадельне тоже узнал, красавица: уже в этом году в Ярославль поедете! На передержку, ха-ха-ха!!! Держи, я тут адрес черкнул.
Непринужденно развалившись на гостиничном стуле, порученец вдруг начал жаловаться на свое начальство. Чем дольше слушала взрослая женщина грязноватые откровения крепко выпившего чиновничка, тем сильнее «выдыхался» текущий по ее жилам пустырник: и кто знает, чем бы все в итоге закончилось, если бы не Александра. Встав, она сначала убрала со стола в свой чемодан все подношения, потом зачем-то приоткрыла дверь в номер, вернулась — и с обворожительной улыбкой влепила гостю звонкую пощечину, от которой тот легким перышком слетел на пол.
— Да как ты смеешь клеветать на товарища Калинина!!!
—
Даниэлян (к слову, оказавшийся Гагиком Самвэловичем), и рад был бы что-то сказать в свое оправдание, но юная чемпионка с плавной ленцой пнула его в живот, и в прикрытой полувоенным френчем утробе что-то опасно забулькало.
— А ну-ка вон отсюда!
Вздернув взрослого мужика за шкирку на колени, блондиночка все с той же улыбкой легонько махнула рукой, вскрыв левую скулу порученца до самого мяса своими ухоженными ноготками:
— Я сказала — пошел вон!!! Или я всем расскажу, как ты порочил своим поведением партию! Сволочь!.. Тварь! Скотина!..
Взвыв, растерянный «клеветник» прижал к щеке ладонь, меж пальцев которой тут же начали просачиваться первые капли крови.
— У-ух! Бл-ох-ё!..
— Сам такой! Я сейчас милицию позову!!! Вон из номера!
Со своей кровати Липницкая наблюдала за всем так, словно сидела в первых рядах возле цирковой арены: увлеченно и с непроизвольно приоткрывшимся от удивления ртом.
— Пош-шел прочь! Вон, вон отсюда, животное!!!
С небольшой «помощью» тринадцатилетней провинциалки порученец наконец-то покинул негостеприимный номер, открыв дверь собственным лбом — и едва не зашибив подтянувшуюся на звуки скандала дежурную по этажу. Следом за ней в коридор вышло несколько жильцов из соседних номеров, с интересом уставившихся на убегающего на карачках по ковровой дорожке московского армянина в мятом френче.
— И подарки свои поганые забери. Н-на!
Получив пустым портфелем по загривку, порученец хоть и сунулся носом в дорожку, но не упал: подобрав кожаный снаряд и вздев себя на ноги, товарищ Даниэлян с нарастающей скоростью ссыпался вниз по лестнице, стремясь как можно быстрее покинуть гостиницу. Встревоженная дежурная, разрывающаяся между желанием немедленно позвонить начальству и все доложить — и необходимостью узнать хотя бы суть конфликта, подошла поближе и строгим голосом поинтересовалась:
— Это что такое сейчас было?! Девочка, за что ты его так?
Однако строгость пропала втуне: осмотрев работницу гостиницы, беловолосая девица сначала внятно и довольно обидно пробормотала:
— Сначала пускают сюда всяких подозрительных пьяниц, а потом еще и спрашивают… Развели тут бар-рдак!!!
И уже гораздо громче, так, чтобы услышали все «случайные прохожие» в коридоре, звонко и четко пояснила:
— За подлую клевету на товарища Калинина!
[1] Ридикюль — небольшая женская сумочка с коротким ремешком, носилась на руке и заменяла карманы.
Глава 10
Глава 10
Доставив воспитанницу в Ковров и взяв с товарища Дегтярева клятвенное обещание присмотреть за беловолосой сироткой — директриса в тот же день отправилась в Ярославль, на место временного размещения минского детского дома номер четыре. Ну и заодно немного отдохнуть и восстановить душевное спокойствие, которое стараниями воспитанницы Морозовой заметно расшаталось и поистрепалось. Опять же, надо было передать внезапно образовавшиеся подарки Танечке Валеевой (еще недавно бывшей Белевской): и хотя у молодой жены сейчас как раз был «медовый месяц» совмещенный с отпуском, она с радостью согласилась приютить любимое начальство на пару дней. В итоге вышло на три: сначала Галина Ивановна вдумчиво проинспектировала здоровенные четырехэтажные корпуса нового детдома, в котором, похоже, собирались разместить всех минских сирот разом. Потом навестила городской РОНО, невзначай показав там свежие фотокарточки с Чемпионата СССР и заведя несколько полезных знакомств, благодаря которым и узнала, что таки да — первых маленьких жильцов в новострое
В итоге, большую часть обратной поездки в Ковровженщина просто проспала — и если бы не просьба проводнице, то и вообще проехала бы мимо нужной станции. Но хоть отдохнула и набралась сил: правда город на Клязьме встретил ее мелким дождичком позднего августа, и пока директриса добралась до ведомственной гостиницы, она опять начала зевать. Даже мелькнула предательская мыслишка завалиться на чистую белую простынку, и добрать минуток двести сна, ибо дождик за окном шуршал так усыпляюще-спокойно… Собственно, Галина Ивановна уже стянула с себя влажный саржевый сарафан, и как никогда была близка к тому, чтобы пасть в объятия подушки — но когда она открыла дверцу платяного шкафа, намереваясь повесить на нее отяжелевшее платье, ей на ногу довольно болезненно приземлилась небольшая сумка из новенького темно-зеленого брезента.
— Ах ты ж!
Следом за беглянкой на свободу устремился еще пахнущий лаком прямоугольный чемоданчик из лакированной фанеры. Подхватив и раздраженно вдвинув его обратно, женщина наклонилась за сумкой, не заметив ее открытой застежки — и неприятно удивилась, когда на потертый коврик у ее ног звучно брякнулся кусок вороненой оружейной стали. А мог бы приземлиться рукоятью прямиком на ее ступню!
— Ну, Саша, погоди у меня…
Посомневавшись, товарищ Липницкая все же кинула звякнувшую каким-то металлом сумочку на стол. Затем словно дохлую крысу, двумя пальцами подняла пистолет и осторожно уложила его поверх брезента. Вытирая пальцы платком, невольно заинтересовалась завитками поблескивающей тусклым серебром надписи на боку этого… Гм, неожиданно красивого, и чуточку хищного стреляла с «зализанными» формами.
«Победительнице Чемпионата СССР по пулевой стрельбе 1940 года А. Морозовой от ковровских оружейников!»
Чуть наособицу были указаны и фамили тех самых оружейников: Шпагин, Симонов и Дегтяревю, а на другой стороне затвора уже фабричным способом на вороненом металле было выдавлено:
«ПМ к.9x19»
Поразмыслив, она вытянула из платяного шкафа чемоданчик, открыла его и вздохнула, увидев очередную дарственную надпись от конструктора-оружейника Симонова на боку явно-боевого оружия:
— Ну да, чего еще можно было ожидать, не кукол же… Какая девочка, такие и игрушки.
Уже внимательнее оглядев короткую винтовку довольно странных очертаний, Галина Ивановна осторожно погладила дырчатый кожух на ребристом стволе с щелястым «набалдашником». Попутно отметив, что помимо принадлежностей для ухода за подарком, к нему приложили два рифленых магазина и отдельный футлярчик с обрезиненным оптическим прицелом и предохранительными крышечками. Ну да, залезла и полюбопытствовала, а что такого?! Недолго поломав голову над предназначением нескольких непонятных штуковин и длинной, толстой и зачем-то завороненой трубы с какой-то болтающихся внутри железячкой, опекунша захлопнула фанерный «чехол» и засунула его обратно в глубины шкафа. Наконец-то накинула на его дверцу свой помявшийся сарафан, села за стол, и недовольно задумалась: и чем же ей теперь заняться?