Море и берег
Шрифт:
Все- таки главный калибр -это сила. Несколько залпов крейсера и эсминца «Свободного» расстроили группу торпедоносцев, атаковавшую слева. Один «хейнкель» как бы наткнулся на что-то невидимое и рухнул вниз, подняв огромный столб воды. И хотя три других самолета продолжали полет, опасность с этой стороны уменьшилась.
Марков мгновенно оценил изменившуюся ситуацию. Последовала команда «Право на борт!». Крейсер на крутой циркуляции покатился вправо. Этот маневр сразу поставил его в более выгодное положение. Одни торпедоносцы остались за кормой под огнем кормовых башен, а по другим (по правой группе) ударили
«Сообразительный», державший, если так можно выразиться, оборону отряда на правом фланге, тоже вел огонь всеми орудиями. С крейсера было видно, как он, развив полный ход, резко поворачивал то в одну, то в другую сторону, уклоняясь от торпедоносцев и бомбардировщиков. Вот около него встали большие столбы поды. Бомбы! Но, кажется, все мимо. Так и есть, эсминец продолжает бой.
Торпедоносцы, прорываясь к крейсеру, выделили один самолет для атаки «Сообразительного». Вплотную приблизившись к эсминцу, он взмыл прямо над его мачтами. Обычно это делается после того, как торпеды сброшены. [135]
Эсминец совершает еще один крутой поворот. Будет взрыв или нет? Взрыва не последовало. По-гвардейски воюет «Сообразительный».
Обойдя эсминец, пара торпедоносцев атаковала крейсер. Несмотря на огонь, летчики прямехонько чертили боевой курс. Торпеды, отделившись от самолетов, плюхнулись в воду. В тот же момент Марков энергично перевел ручки машинного телеграфа на «Самый полный». Корпус «Ворошилова» задрожал от предельного напряжения машин, корабль стал крениться на крутом повороте. Торпеды прошли в нескольких метрах за кормой.
Невозможно рассказать обо всех эпизодах этой чрезвычайно напряженной схватки, когда время измерялось секундами и когда один пропущенный миг мог стать роковым. В скоротечной обстановке боя все зависело не только от решений командиров. Судьба кораблей была также в руках тех, кто нес вахту на боевых постах, вел наблюдение, стоял у машин, заряжал и наводил пушки. Ни командир, ни управляющий огнем не могли уследить за всеми самолетами. И командирам орудий было разрешено самостоятельно выбирать цели. Зенитчики крейсера не дали возможности бомбардировщикам нанести точный удар. Сброшенные с высоты серии бомб не причинили нам никакого вреда.
Постепенно гром пушек стал смолкать. Израсходовав торпеды, «хейнкели» снова собрались в одну группу и ушли. Но теперь в этой группе было не восемь, а только шесть самолетов. Ничего не добившись, улетели и бомбардировщики.
Взглянув на часы, я с удивлением отметил, что бой продолжался всего 12 минут.
Сохранив развернутый строй, мы продолжали плавание. Сигнальщики крейсера получили приказание поднять на фалах сигнал, касающийся всего отряда: «Флагман благодарит…»
Кое- кто, может быть, скажет: отбили одну атаку самолетов -«Флагман выражает удовлетворение», отбили вторую - то же самое. Однако я не считаю это простой формальностью. Люди проявляют героизм, делают почти что невозможное, и старший начальник должен отметить их самоотверженность, мужественное поведение.
Я много раз убеждался в том, что похвала оказывает сильное воздействие на человека, добросовестно выполняющего [136] свой долг, вызывает в нем прилив новых сил. Потому-то так
Мы обмениваемся с флагманским штурманом Петровым впечатлениями о бое. Что тут было поучительного?
Вчера на пути в Севастополь нас тоже атаковали бомбардировщики и торпедоносцы. Но их удары не совпадали по времени. Сегодня противник действовал иначе. Сначала - тщательная разведка. Она установила построение нашего отряда и скорость его движения. Потом - точно рассчитанный одновременный удар с малой и большой высоты, заставивший корабли рассредоточить свой огонь. При этом торпедоносцы выходили в атаку так, что перекрывали своими шестнадцатью торпедами значительную площадь, в центре которой находилась главная цель - крейсер. Удар получился массированным и скоротечным, от которого, казалось, никакого спасения нет.
Что же нам позволило отразить его? Конечно, правильное построение отряда, хорошая организация огня, расчетливое маневрирование кораблей, мастерство и выдержка экипажей.
Оправдало себя использование главного калибра для стрельбы по самолетам. Это вынудило торпедоносцы сбрасывать торпеды на большой дистанции. Введя в башенный залп один снаряд замедленного действия, мы тем самым облегчили управление огнем и повысили его точность. Отличную подготовку показали командиры орудий. Ни один из атаковавших корабли бомбардировщиков не избежал огневого противодействия.
Характер маневрирования кораблей при уклонении от самолетов, торпед и бомб подтверждает правильную тактическую подготовку командиров. Правда, в построении отряда имелось одно слабое место. Когда крейсер, совершая маневр на уклонение, поворачивал на обратный курс, он в этот момент оставался неприкрытым с носовых курсовых углов. Если бы в ордере был третий эсминец, при обычном движении отряда он следовал бы в кильватер крейсеру, а при таком вот повороте прикрывал бы его носовые курсовые углы. Ну и, конечно, не мешало, чтобы в походе нас сопровождала истребительная авиация. [137]
Я прошу флаг-штурмана коротко записать эти первоначальные выводы.
Мы удаляемся все дальше от крымских берегов. Достигнув 43-й параллели, отряд повернул в сторону Туапсе. Какое-то время самолеты нас вовсе не тревожили. Однако в обеденный час наблюдатели доложили о появлении «юнкерса». Он пытался приблизиться и выйти на боевой курс, но зенитчики были начеку. Покружившись некоторое время, бомбардировщик скрылся. Потом отряд еще несколько раз пытались атаковать одиночные самолеты. Но, как и раньше, у них ничего не получилось.
Из Туапсе навстречу кораблям вышли катера, чтобы обеспечить противолодочную оборону отряда. Под их охраной крейсер и эсминцы вошли в базу. Это было в 17 часов 30 минут 28 мая.
На причале нас встречал командир Туапсинской военно-морской базы контр-адмирал И. Д. Кулешов. Как только подали сходню, он поднялся на палубу крейсера и поздравил всех с благополучным завершением похода. Он также выразил готовность предоставить кораблям все необходимое для пополнения запасов. И это было как нельзя кстати. Ведь у нас действовал старый флотский закон: вернулся из похода - будь готов к новому плаванию.