Море и берег
Шрифт:
Вскоре еще одна трагедия разыгралась на наших глазах. Выходящий из базы эсминец «Быстрый» подорвался в непосредственной близости от боновых ворот. Он выбросился на мель у Константиновского мыса и долго горел, испуская клубы черного дыма: взрыв вызвал на нем воспламенение мазута в котельном отделении.
Наши флотские специалисты-минеры старались разгадать тайну. Водолазы обследовали морское дно. Наконец им удалось обнаружить одну из мин, сброшенных с фашистских самолетов. С величайшей предосторожностью ее подняли на поверхность. Несмотря на смертельный [30] риск, специалисты сумели разобрать мину и изучить ее устройство.
Это
Борьба с минной опасностью - подвиг наших флотских минеров. Однако истины ради надо признать, что вначале мы недооценивали мины, хотя еще со времен первой мировой и гражданской войн хорошо знали, каким грозным оружием они являются.
Можно восхищаться мужеством и предприимчивостью специалистов флота, которые быстро нашли средства борьбы со всеми новыми образцами мин, примененных противником, разработали способы защиты кораблей от их действия. Огромную помощь флоту в этом деле оказали советские ученые. Гитлеровцам не удалось закупорить минами выходы из наших баз. Мы ни одного дня не сидели взаперти, ходили выполнять боевые задания, в частности ставили и минные заграждения.
Однако факт остается фактом: в минном оружии враг поначалу превзошел нас и преподнес горькие сюрпризы. Одним из них была гибель лидера «Москва», участвовавшего в огневом налете наших кораблей на главную черноморскую базу неприятеля - румынский порт Констанцу.
…Шла первая неделя войны. Мы горели желанием как можно быстрее нанести врагу сокрушительный удар. И вместе с тем переживали боль первых утрат, задумывались над теми уроками, которые извлекали из первых столкновений с коварным и сильным противником. [31]
Глава вторая.
Одесса дает отпор
Швартовка под огнем
Меня вызвал в свою каюту командир бригады крейсеров капитан 1 ранга С. Г. Горшков, по-прежнему державший флаг на «Червоной Украине».
– Пойдете в Одессу. На подготовку два дня, - сказал он.
Это было 26 августа. Шел третий месяц войны. Пламя ее бушевало на огромной территории нашей страны. С болью и тревогой слушали мы сводки Совинформбюро. Необъяснимым представлялось отступление Красной Армии. Ведь мы знали ее силу, знали, что каждый боец готов сражаться до последнего дыхания. Что-то оставалось для нас непонятным. Но сильно верилось, что неудачи временные, и хотелось побольше сделать для разгрома врага. Поэтому известие о походе в Одессу не могло не обрадовать.
Под Одессой шли тяжелые бои. Противник полностью блокировал ее с суши и беспрерывно атаковал позиции защитников города. Чтобы оказать огневую поддержку стойко оборонявшейся Приморской армии, Военный совет Черноморского флота решил послать туда большую группу кораблей, в их числе и «Червону Украину».
В то время мы стояли в
В Новороссийске воздушные налеты были редкими, задания ограничивались непродолжительным конвоированием транспортов. Поэтому почти каждый день мы проводили частные и общекорабельные учения. Артиллеристы продолжали разыгрывать учебные стрельбы, причем больше всего внимания уделялось стрельбам по береговым и воздушным целям. Это делалось с учетом опыта первых боев. Тот же опыт заставил нас учиться вести огонь сокращенными расчетами, при выходе из строя командных пунктов.
Много тренировались аварийные партии в борьбе за живучесть корабля: мы имитировали пожары, пробоины в бортах, заводили на них пластыри - специального изготовления большие парусиновые заплаты. Мой старший помощник Пархоменко неутомимо трудился над совершенствованием организации службы экипажа. Были откорректированы боевые расписания, пересмотрены наставления и инструкции в интересах более высокой боевой готовности корабля.
Сразу же после разговора с комбригом я пригласил к себе военкома, старпома, всех командиров боевых частей. Объявил им о походе в Одессу. Коротко обсудили, что надо сделать за оставшиеся двое суток.
Готовились тщательно. Штурман подбирал комплект морских карт, изучал полученные за последнее время документы по кораблевождению, колдовал над предварительной прокладкой курса, который должен быть наиболее безопасным. Артиллеристы во главе с капитан-лейтенантом Федюшко проверяли исправность орудийных установок, пополняли боеприпасами артиллерийские погреба. Проверкой техники и пополнением запасов топлива занимались инженер-механик Трифонов и подчиненные ему специалисты. Хватало дел у военкома Мартынова и политруков подразделений.
Напоследок провели общекорабельное учение. Оно показало, что все звенья крейсера действуют слаженно.
Когда учение кончилось, я спустился с мостика, чтобы обойти корабль. Смотрю - у одного из орудий на станке заряжания продолжается горячая работа. Старшина подает команды, краснофлотцы подносят тяжелые [33] болванки учебных снарядов, заряжают пушку. Условный выстрел - и все повторяется сначала.
Увидев меня, командир орудия старшина Деревенец доложил:
– Тренируемся на выносливость. Чтобы легче было в бою.
Короткий разговор с краснофлотцами. У них одно желание - бить врага.
Крейсер к походу готов. Докладываю об этом командиру бригады. Вечером 28 августа «Червона Украина» оставила Цемесскую бухту, на берегах которой расположен Новороссийск.
Пока светло, над нами барражируют истребители. С ними как-то спокойнее. Чувствуешь, что прикрыт с воздуха. Опасности грозят со всех сторон, и по крайней мере одной из них меньше.
С наступлением темноты истребители уходят. Теперь нас укрывает ночь. Нигде ни огонька, хотя крымский берег не так уж далеко с правого борта. Давно ли, плавая здесь, мы любовались гирляндами огней на побережье, по которым узнавали Ялту, Алушту, Гурзуф. Война все изменила. Она погасила и маяки. Только звезды, крупные южные звезды, светят, как и прежде. А раз есть звезды, мы обойдемся и без маяков. У нашего штурмана капитан-лейтенанта Перельмана большая практика в мореходной астрономии.