Море и плен

Луцкий Игорь

Командиры эти не представляли из себя манекенов тех, которые подчинялись Верховной ставке. Каждый из них знал, что приказ Волкова не сухое, казенное распоряжение, часто противоречащее боевой обстановке.

Волков всегда напоминал своим командирам: „Человек, посвятивший себя бесстрашию, в первую очередь должен быть исполнительным по отношению самого себя и, каждый солдат доверивший ему свою жизнь, вправе у него спросить — обладает ли он сам специальными военными знаниями/’

В этом генерал Греков был

безусловно прав, когда говорил что командир, который оседлал пехотное, саперное н артиллерийское дело, то в бою от него зависит весь успех боевой операции.

В народе недаром живет поговорка: „Лучше идти чем бежать, лучше стоять чем итти, лучше сидеть чем стоять и лучше быть дома в кругу родных, чем неизвестно где, по бездарности незнайки”

А таких незнаек во время прорыва вражеского кольца было немало. Знающим свое дело оказался, раньше совсем незамеченный, опальный генерал Волков, который до войны просидел пять лет в Советских тюрьмах.

Признанный солдатами авторитет Волкова, помог его соратникам направить погибавшее дело прорыва и воины посвятили себя целиком этой цели.

Они снова были готовы умирать на полях сражений и за родную землю и за своего нового полководца.

Разведывательные группы новой армии к этому времени уже успели добыть у врага не один „язык”, которые с достоверной точностью предупреждали штаб Волкова, что немцы спешно подтягивают свои резервы и готовят очередной удар не по горной отрезанной советской группировке, а по остаткам Севастпольсхого гарнизона.

Донесения разведчиков были перепроверены специальной вылазкой и Волков только после этого решил изменить свой план „выиграть время”.

Командование отменив последнее, решило внезапно ударить по резервам неприятеля с самого тыла и этим самым сорвать сроки вражеского наступления на крепость.

План этот был большим риском, но Волков приказал командирам повернуть часть вверенных ему войск обратно. Он напомнил идущим частям что лучше умереть на брустверах врага, чем страдать лишь одним желанием и бездействовать.

• •

Немцы, в основном так-же ползовались только центральной дорогой на Севере полуострова, которая связывала все артерии оккупационных войск и сам занятый центр Симферополя.

В штабе было решено, во чтобы то ни стало парализовать на этой дороге подвозившиеся немецкие резервы к Севастополю.

Маневренный отход на Юг моря теперь становился второстепенным и перестал интересовать командующего, за исключением разве того, что здесь сохранится живая сила на будущее время.

Волков немедленно повернул обратно через Айпетрн одну бригаду моряков и две бригады пехотинцев.

Во главе этих отборных войск он стал сам, а Южный отход поручил продолжать своему начальнику штаба — генералу Грекову.

Обратный

переход через горы нужно было как можно скорее проделать и он был обозначен в плане командующего как „Прыжок с трамплина”.

На этот раз мой отряд матросов входивших в бригаду был головным, выполняя обязанности армейской разведки на всем пути, до самого момента сражений.

Первыми пошли в бой с гитлеровцами морские пехотинцы. Не ожидавшие наличия где либо по близости советских войск немцы, при появлении своих заклятых врагов в черных бушлатах растерялись и моряки, не дав им опомниться, лавой обрушились на них, захватив с ходу Бахчисарайский¹¹) пункт с подвезенными туда боеприпасами для штурма Севастополя.

Не выдержав яростной атаки матросов, да еще с своего тыла, немцы открыли им свой центральный участок дороги в самом Бахчисарае.

Гитлеровские резервы в панике бежали по дорожной седлавине, забывая о своих раненых и бросая продовольствие и военное снаряжение, которые так жизнено нужны были наступавшим частям.

Эти, хотя и временные успехи, воодушевлили моряков и они еще с большим рвением преследовали неприятеля на своем продвижении вперед.

Идя боевыми рядами на врага, на этот раз — черноморцы уже не вспоминали имя „вождя Сталина”, они помнили одно лишь слово „За Родину”.

Реальный выигрыш наших бригад дал полную возможность генералу Волкову снестись с танковым батальоном, который как и мы, был долгое время в тылу врага и оперировал в степной части Крыма.

Командующий, заручившись согласием командира танкистов о совместном прорыве и пополнив бригады трофейной техникой, заверил личный состав наступавших, что теперь никто не сможет задержать его войска на дороге Бахчисарай-Севастололь.

Как видно не дремало и командование врага, зная о замыслах Волкова через своих лазутчиков, которое решило задержать с воздуха наши части и перерезать пути соединения с остатками Севастопольского гарнизона.

Враг бросил в район сражений несколько эскадрилий штурмовой авиации, которая на бреющем полете забросала взрывчатками продвигающиеся наши бригады, остановив в тоже время свои бегущие резервы, давая им возможность опомниться от внезапных атак русских.

Подоспевшие в это время неприятельские полки из Симферополя, пополнили потери своих резервных частей и начали не отходить, а перешли в контр-атаку.

Бои на этом участке стали особенно ожесточенные. Волковцы упорно стремились прорваться к крепости, немцы с остервенением задержали их, не считаясь с потерями. Центральная дорога сплошь была завалена трупами своих и чужих.