Море остывших желаний
Шрифт:
– Нам сойдет.
Держава выпрямился и, вытирая руки о грязную тряпку, с неприличным откровением разглядывал Джульетту. А привлекли его явно не ювелирные изделия. Ее это нисколько не оскорбило, совсем наоборот – она плавилась в его глазах, подавая однозначный импульс. У нее и грудь выдвинулась вперед (кстати, было чему выдвигаться), и голос приобрел воркующий оттенок.
– У меня мотор барахлит. Может, вы посмотрите?
– Посмотрю. Когда?
– Да хоть сегодня. Прямо сейчас.
Держава подошел к Бельмасу, сидевшему
– Поезжайте на хутор без меня. Я мотор посмотрю в ее тачке.
– А-а... – понимающе протянул Бельмас. – И как тебя найти? Мы сегодня же и вернемся, только продукты завезем Ксюше.
Джульетта, слышавшая диалог, подплыла ближе:
– Сейчас напишу адрес, а то в визитке, которую я вам дала, только телефоны. Он подождет вас у меня.
Машины разъехались в разные стороны. Джульетта всю дорогу рассказывала о неполадках: иногда мотор стучит, иногда плохо заводится, иногда глохнет без причины. Парковка располагалась под домом. Держава прямо там открыл капот, долго копался во внутренностях авто, тогда как Джульетта, облокотившись о машину, нетерпеливо постукивала носком туфли.
– Все в порядке, – сказал Держава, не обнаружив ни одной неполадки. Захлопнул крышку капота, спросил: – Где руки помыть?
– У меня дома, – ответила она.
Поднявшись в квартиру, Держава вымыл руки и пошел искать Джульетту. Она переодевалась в спальне, ойкнула, когда он вошел без стука, но замечание не сделала. Она вообще не способна была слово молвить при виде движущейся на нее махины. Но когда из вертикального положения он переместил ее в горизонтальное, Джульетта вспомнила, что хотя бы для виду надо оказывать сопротивление, и выразила слабый протест:
– Ты что? Прекрати сейчас же...
– Да ладно тебе, – сказал Держава, оседлав ее и снимая рубашку. – Мотор в порядке, а ты нет. Я тебя починю. Давай не будем терять время?
А действительно, кому нужно притворство? Джульетта отбросила условности, обхватила пятернями голову Державы и потянула на себя. Да таким припечатала поцелуем, что тот аж взревел от нетерпения.
– Это Зарецкая, – передавая снимок Сербину, сказал Артур. Оставшиеся из пяти фотографий он просмотрел за считаные секунды, покачал головой. – Больше нет знакомых.
– Кто такая Зарецкая? – поинтересовался Сербин, укладывая стопку фото в папку.
– Портниха. У нее одно ателье по пошиву одежды, а во втором шьют шторы, чехлы на автомобильные сиденья и что-то еще.
– А какие у нее были отношения с вашим отцом?
– Не любовные, – усмехнулся Артур. – Отец предпочитал более доступных женщин, которым заплатил и никаких проблем. Думал, мы об этом не знали.
– И часто он пользовался услугами подобных женщин?
– Да бывало. Как часто – не могу сказать, он конспирировался.
– И ваша мать знала о его походах?
– Понятия не имею. Во всяком случае, тема с нами не обсуждалась, скандалов будто бы не было.
–
– Я, честно сказать, не в курсе. Случалось, отец не ставил меня в известность о том, что он затеял. Одно могу сказать: в последнее время между ними пробежала кошка. Когда Ксения звонила, отец просил нас врать, будто его нет дома.
– Адрес Зарецкой вам известен?
– Конечно. – Артур написал домашний телефон, адрес и, отдавая лист, спросил: – А почему у вас возникли вопросы по поводу Зарецкой? И откуда ее фотография?
– Служебная тайна, – выручил Оленин.
Едва за следователем и опером закрылась дверь, Артур схватился за телефон:
– Вадик, приходил Сербин, показал стопку фотографий, спрашивал, не знаю ли я кого-нибудь из изображенных на них людей.
– И что, что? – нетерпеливо задал вопрос Вадим.
– Я узнал Зарецкую. Она заинтересовала Сербина, он спрашивал, какие у нее с отцом были отношения, чем она занимается.
– А что это значит?
– Не знаю. Думаю, Зарецкая как-то связана с убийством отца.
– Давай вечером поедем к ней и прижмем.
– Подумать надо.
– Что тут думать! Раз ее фотка оказалась у следователя, значит, все не просто так. Ты же сам только что сказал! Короче, встречаемся в кафе «Лилия» после работы, там обсудим наши действия...
Проходя по коридору, Сербин задержался возле кабинета Белоусовой. Все двери были приоткрыты из-за жары. Кондиционеров в помещениях нет, так что сквозняк самое милое дело, хоть и грозит простудой. А кабинет Белоусовой был закрыт наглухо. Сербин тронул дверную ручку – кажется, учетчицы нет на месте. Он заглянул в соседний кабинет:
– Не скажете, где найти Белоусову?
– Ее сегодня не было, – ответила женщина с явной печатью на всем облике: она – главный бухгалтер.
– Не было? Почему?
– Не знаю. Спросите в отделе кадров.
– Простите, а где он?
– В девятом кабинете.
Выяснилось, что Белоусова ничего не сообщала по поводу своего отсутствия. Тут же позвонили ей домой, потом на мобилу – ни ответа ни привета.
На улице Оленин достал мобилу:
– Не нравится мне ее исчезновение... Алло, это я. Что наша подопечная?
Сербин подставил ухо поближе к трубке.
– Не появлялась, – был дан ответ.
– То есть? – озадачился Оленин. – Не выходила из дому?
– Так точно.
– А когда установили наблюдение? – справился Сербин.
– Сегодня с утра. Может, она еще вчера слиняла?
– Ладно, выясним, – сказал Сербин, открывая машину. – Поехали, подсчитаем, сколько времени Зарецкая пробыла в офисе. Приходила она наверняка к Гринько.
Склиф вошел в кабинет Святослава Чалова, на попечении которого находилась небольшая брокерская фирма. Слава, который в тот момент бросал в кейс какие-то бумаги, поднял на посетителя глаза: