Море серебряного света
Шрифт:
— Не здесь, — сказала она напряженным встревоженным голосом. — Ворота — я чувствую их, но они не здесь.
— Что это означает? — спросила Флоримель. — Они невидимы?
— Нет, просто не здесь. Я отчетливо чувствовала их, когда мы были внутри. Я и сейчас их чувствую, еще более сильно, но… — Она стала поворачиваться, пока не отвернулась от храма и не посмотрела на юг, вдоль русла реки.
— Боже мой, — медленно сказала она. — Это… это очень далеко. Но так сильно! Вот почему я думала, что они здесь, на краю храма. — Она повернулась к Бесу, который смотрел на нее с безоблачным спокойствием того,
— Песок, — проворчал он. — И скорпионы. Много песка. Больше смысла в том, чтобы сказать, чего там нет — воды, тени, убежища. Он погладил свою курчавую бороду. — Это дорога в Красную Пустыню.
— Но что-то же там есть? То, что я чувствую. Что-то большое, могущественное — и открытое. — Она нахмурилась. Пол решил, что она ищет слова, которые гном мог бы понять. — Какая-то… какая-то очень сильная и очень черная магия.
Бес покачал головой.
— Женщина, тебе не надо идти туда.
— Черт побери, но мы должны! — Мартина повернулась к нему. — Просто скажи. Мы сами решим.
Бородатый бог какое-то мгновение глядел на нее, потом опять покачал головой.
— Меня нашли маленькие обезьянки и я пришел на помощь потому, что очень жалел о том, что мне пришлось оставить этих двоих — он кивнул на Нанди и миссис Симпкинс — в злое время в храме Ра. Но теперь, неужели ты хочешь идти в еще более злое место? Я, конечно, не самый благородный из богов, но даже я не хочу посылать тебя на верную смерть.
— Просто скажи, что там такое, — резко оборвала его Мартина.
Миссис Симпкинс шагнула вперед, ее бесполезно болтающие руки делали ее похожей на просящую собаку.
— Нам нужно знать, Бес, — сказала она. — В конце концов это для нас, не для тебя.
Он зло посмотрел на нее.
— Храм Сета, — наконец ответил он. — Дом Потерянного. Это его вы чувствуете там, в пустыне. Дыра в подземный мир, место, в которое даже великий Осирис входил так, как обычный смертный входит в собственную могилу. И если вы пойдете туда, то там и останетесь, навечно.
Мартина посмотрела на него с неописуемым выражением на невидящем лице. Нанди и Т-четыре-Б прихромали обратно от пирса, где проверяли огромную барку.
— Все эти черные парни с веслами там, вроде, — сообщил Т-четыре-Б. Он все еще нянчил свою сверкающую руку, как если бы она сильно болела. — Сидят, глядят в никуда. Сканированы.
— Тогда идите туда, — сказал Бес Мартине. — Взойдите на корабль и скажите, куда хотите попасть. Корабль повезет вас. И вы будете там намного быстрее, чем сами захотите.
— Мы так и сделаем, — тихо сказала она.
— Но вы поедете без Беса. — Маленький бог с отвращением повернулся и пошел к храму. — Может быть семь Хатор дадут вам сладостную кончину.
Миссис Симпкинс повернулась и крикнула ему вслед.
— Спасибо тебе! Ты спас нас. Помоги тебе бог!
Без махнул рукой, наполовину прощаясь, наполовину отказываясь. Обезьянки покрутились вокруг его головы, потом унеслись обратно к Полу и остальным.
— Мне кажется, — мрачно спросила Флоримель, — или кто-нибудь действительно всегда говорит нам, что то проклятое место, куда мы собираемся, намного хуже того проклятого места, где мы находимся?
Полу поежился, даже несмотря на жаркий воздух
— Ну, они всегда оказывались правы, — сказал он.
Код Дельфи. Начать здесь.
Нам невероятно повезло. Нет, мне невероятно повезло. Моя отчаянная попытка найти помощь подняла Озлобышей, дети нашли маленького бога Беса, друга наших пленников, Нанди и Бонни Мей Симпкинс. Это по себе было подарком судьбы — само племя крошечных детей никогда не смогло бы поднять засов на двери нашей тюрьмы, но Бес намного более могуществен, чем кажется по его виду. Он же бог, в конце концов.
И, несмотря на все мои мрачные предчувствия, мы успели спасти Пола, раненного, истекающего кровью, но живого и даже не сошедшего с ума. Даже сейчас его кожа вся в крови, хотя я и перевязала все его многочисленные раны, и он спит рядом со мной. Нанди и Бонни Мей тоже сумели пережить пытки, хотя тень страданий осталась на обоих. Виртуальные галерные рабы гребут на барке Осириса против течения, как мотор, которому все равно куда плыть — а плывем мы к Храму Сета.
Я и без Беса знаю, что наше путешествие очень опасно. Орландо и Фредерикс однажды побывали там — их затянуло туда, как листья, подхваченные водоворотом — и Орландо рассказывал, что они едва остались живы. Тем не менее я настроена, скорее, оптимистически, как бы глупо это не звучало. Мы все живы, хотя, с точки зрения здравого смысла, уже давно должны были умереть. И убежали прямо из-под носа у Дреда, по меньшей мере на какое-то время. Что-то внутри меня пляшет как ребенок, который выскочил в сад после долгого скучного дня в доме. Я жива! Нет ничего важнее. Пусть на мгновение, но этого достаточно.
Но когда я чувствую, что Пол лежит рядом со мной, погруженный в глубокий сон усталого до невозможности человека — и чем-то напоминает Роберта Уэллса, которого Хавьер ударил по голове своей сверкающей рукой, после чего один из великих богов этого симмира упал на пол как баран на бойне — я не могу не спросить себя, что все это значит. Мы опять выжили, неужели просто по счастливой случайности? Мы внутри операционной системы, выросшей на сказках, и поэтому череда совпадений и странных спасений не кажется такой невероятной. Возможно система специально повредила руку Т-четыре-Б, чтобы он раз за разом спасал нас — и это тоже часть сетевой сказки. Но все-таки это не объясняет, почему на нас постоянно обрушиваются удары судьбы. Я сама пришла в сеть, пытаясь помочь Рени Сулавейо спасти ее брата, и совершенно не подозревала, что это как-то связано с теми ужасными событиями, когда я потеряла зрение. Как можно объяснить это совпадение?
Быть может в этой сказке намного больше идей, чем я думаю.
Не так ли мы, люди, создаем вселенную, придавая форму самому времени? Разве мы не берем сырой материал хаоса и упорядочиваем его, выделяя начало, середину и конец, как и самые простые и, одновременно, самые глубокие сказки, отражающие суть нашей крошечной жизни? И, если физики правы, утверждая, что физической мир изменяется наблюдателем, разве мы — единственные наблюдатели здесь — не сгибаем эту вечно-хаотическую вселенную, вечно действующее Сейчас, не придаем ей знакомую форму?