Море Троллей
Шрифт:
Отважное Сердце каркнул.
— Он говорит, Золотая Щетина сможет нас перевезти, — перевела Торгиль.
— А пусть он уточнит, позволит ли нам кабан держать его за уши, — попросил Джек, заглядывая в черную пропасть под мостом.
Да там даже дна не различишь! Холодный туман, клубясь, обтекал подножие горы.
Отважное Сердце задал вопрос кабану, тот заворчал недовольно.
— Насколько понимаю, это значит «нет», — произнес Джек.
— Он говорит, уши у него очень чувствительные. Он позволит нам держаться за щетину, если мы не будем дергать слишком сильно, —
— Наверняка попадают, — заверил ее Джек. — По мне, так смерть достаточно дурацкая: для Вальхаллы в самый раз.
В последний момент в голову мальчику пришла отличная мысль. Он разорвал плащ Торгиль на полосы и связал из них длинную веревку. Один конец он закрепил на шее Золотой Щетины на манер хомута, вторым обвязался вокруг пояса, а затем проделал то же самое с Торгиль. Дети уселись верхом, кое-как обхватили ногами широкую кабанью спинищу и крепко вцепились в загривок. Посох Джека — особого смысла брать палку с собой не было, но и бросать ее мальчик не захотел — засунули под хомут. Отважное Сердце привычно угнездился под Джековой туникой.
— Ну, поехали, — скомандовал мальчик, думая про себя: «От души надеюсь, что, когда мы сверзимся вниз, мне позволят-таки поселиться на Островах блаженных».
Джек сидел впереди, Торгиль — у него за спиной. Троллий кабан двинулся вверх по мосту. Его копытца так и ввинчивались в лед. Блестящее крошево разлеталось во все стороны и осыпалось в пропасть. У Джека засосало под ложечкой; он заставил себя не смотреть вниз.
Чирк, чирк, чирк, чирк, — поскрипывал лед.
Мост подрагивал под тяжестью Золотой Щетины. Неподалеку парил орел — ётунхеймский, понятное дело! — громадина из громадин. Завидев чужаков, он развернулся и подлетел так близко, что Джек смог заглянуть в его желтые глазищи.
— Пошел прочь! — пронзительно завопила Торгиль, размахивая ножом.
Мост заходил ходуном.
— Не дергайся! — заорал Джек.
Ветер, что было улегся, пока они шли через наледь, поднялся с новой силой. Засвистел у Джека в ушах, просочился за шиворот туники. Отважное Сердце недовольно заворочался. Джековы пальцы постепенно наливались синевой.
Орел снова пронесся мимо — и рванул Джека когтями за плечо. Мальчик ощутил удар — но боли не почувствовал. Слишком уж оцепенел от стужи.
— Я тебя убью! — взревела Торгиль у него за спиной.
Она замахнулась ножом, пытаясь достать птицу, — и чуть не свалилась с кабаньей спины. Мост дрогнул снова. Джек в своем полуобморочном состоянии даже не нашел в себе сил прикрикнуть на воительницу. Боли он по-прежнему не чувствовал, но тело знало: ему нанесли серьезное увечье. Мальчика била неуемная дрожь.
— Держись крепче! — проорала Торгиль. — Если орел налетит снова, я до него доберусь!
Эх, лучше бы она перестала ерзать! Если из-за нее Золотая Щетина потеряет равновесие, все они свалятся в пропасть.
Чирк, чирк, чирк, чирк, — поскрипывал лед под копытами.
А ведь Золотая Щетина уже добрался до самого верха! Вот он хрюкнул — и начал спуск.
Спасла их только веревка, обвязанная вокруг пояса. Джек с Торгиль повисли над пропастью. Ветер раскачивал детей из стороны в сторону, веревка до боли врезалась Джеку в живот, так что дышать было нечем. «Быстрей, быстрей, ну быстрее же!» — мысленно заклинал он кабана.
Однако Золотая Щетина ступал медленно и осторожно. Бегать по крутому спуску зверюга явно не привык, тем паче с веревкой на шее. Он тяжело засопел.
«Надо вытащить посох», — подумал Джек отрешенно.
Он понятия не имел, зачем ему посох, но, по крайней мере, на кабанью шею не так давить будет. Хомут, похоже, и без того бедолагу душит… Джек ухватился за конец палки и что было сил рванул ее на себя. Посох легко высвободился — так легко, что мальчик едва его не выронил.
«Тепла, мне бы тепла хоть немножечко», — подумал он.
Перед глазами поплыли огненные круги. Посох выскальзывал из онемевших пальцев.
«Тебе холодно, только если ты сам так считаешь», — донесся откуда-то голос Барда.
«Сейчас должно быть тепло. Сейчас тепло», — твердил про себя Джек и тянулся к жизненной силе, что пылала в самом сердце мира инеистых великанов.
Ладони его излучали тепло, жар заструился с конца посоха. В ледяной мост ударила струя пламени. Закапала вода. Золотая Щетина поскользнулся, чуть не упал…
— Хрю-ууу! — взревел гигантский кабан и сломя голову ринулся вниз по мосту. Наконец он вылетел на твердую землю и покатился по снегу. Джек с Торгиль шлепнулись в глубокий сугроб. Торгиль тотчас же вскочила на ноги и смахнула снег с лица Джека. Затем она отвязала веревку и вытянула Золотую Щетину — чтобы отдышался. Глаза девочки ярко сияли.
— Какое… отменное… приключение! — выдохнула она. Веревка едва не задушила ее, но охваченной восторгом воительнице дела не было до таких мелочей. — Я сражалась с гигантским орлом! Я висела над пропастью, как Один на Иггдрасиле! Я так… так… счастлива!
— Хрю-ууу! — обиженно хрюкнул Золотая Щетина.
В голове у Джека мутилось; он оглянулся и увидел, что в самой середине моста зияет огромная дыра. По обе стороны от нее осталось лишь по тонкой ледяной перемычке. Посох провалился в сугроб — лишь почерневший кончик торчал наружу.
— Вот уж не думала, что ты умеешь творить такую магию, — воскликнула Торгиль. Она отплясывала вокруг, вся во власти безумного ликования.
— Да я тоже не думал, — признался Джек.
Теперь, когда все оказались в относительной безопасности, глубокая рана в плече, оставленная орлом, дала о себе знать. И тут над ним нависла гигантская тень. Откуда-то повеяло гнусным серным дыханием.
— Как насчет поколдовать еще немножко? — прошептала Торгиль, нащупывая нож. Но ножа не было. Он канул в пропасть вместе с орлом.