Море украло у Роди трусы

Белогубова Александра

Таксист буркнул:

– На здоровье.

– Подождите!
– папа кинулся к машине, - там ребенок и вещи!

Но Родион уже стоял на улице, рядом с ним на земле валялись рюкзаки. Водитель хлопнул дверцей, зазвучала песня из магнитолы, и, газанув, машина вылетела со двора.

– Кто это у нас такой хорошенький?
– женщина в сиреневом сарафане подошла к Родиону. Она широко улыбалась, и по ее виду никто бы не сказал, что буквально минуту назад ей было плохо с сердцем.

– Это Родион, - папа приобнял сына за плечи.

– Какой большой!
–

удивилась женщина.
– Не могу понять, похож на тебя или нет.

– У меня папино чувство юмора. И еще я умный, как папа. А красотой - в маму, - Родиону стало обидно, что женщина не заметила их родство.

– Конечно, конечно!
– женщина всплеснула руками.
– Это замечательно, что ты мозгами в папу. Было бы хуже, если бы наоборот. Мне кажется, что нос у тебя от папы. И форма подбородка - тоже.

– Тетя Люда, так что у вас случилось?
– папа поднял рюкзаки.

– Случайно телефон постирала! Пока сообразила, что к чему - на вокзал опоздала. Приехала, а вас нет. А где вы были?

Она внимательно посмотрела на папу и Родю.

– В травме, - папа ткнул пальцем в гипс.
– Вот такая неприятность приключилась на вокзале.

– Ах ты, бедный мальчик!
– тетя Люда в переживаниях закачалась как неваляшка.
– Как же так? Ой-ой-ой!

Родион загрустил с новой силой: шмыгнул носом и шаркнул сандалией, взбив пыль.

– Пойдемте скорее домой, - засуетилась тетя Люда, - отдохнете с дороги. Я вареников с вишней налепила. Настоящая вишня, в наших садах выращенная. А не ваша - привозная. Родик, ты любишь вареники с вишней?

Родион утвердительно кивнул, хотя на самом деле он не был до конца уверен, любит ли он вареники с вишней. Как и до конца он не понимал, нравится ли ему, что тятя Люда назвала его Родиком. Так его еще никто не называл. Обычно: Родион, если официально или набедокурил, еще Родя - это ласково. А вот Родиком - никогда. Но и обстановка в целом была непривычная: казалось бы солнце везде одно, но здесь, в Приморске, оно светило ярче и грело жарче; деревьев было много, но листва не такая сочная, как в Петербурге. А главное - воздух. Иногда, при еле заметном дуновении ветерка пробивался запах йода, - но не такой сильный, как тот раз, когда мама мазала ссадину на коленке, - и соли, если ее много насыпать в теплую воду, чтобы потом полоскать больное горло. Точно был еще один ингредиент, определить который Родион не смог. Что-то очень знакомое, то, что Родион точно знал и уже встречал. Но в тот момент, когда Родя подходил к двери подъезда тети Люды, эта важная нотка аромата была слишком легкой, чтобы Родя уверенно назвал ее и не ошибся.

– А после вареников к морю?
– спросил Родион.

– Там видно будет, - ответила тетя Люда и приложила брелок к замку домофона.
– Митя, тебе надо будет стиральную машину посмотреть - что-то гремит - и кран на кухне.

Глава III

Тетя Люда доставала из шкафа большую кастрюлю, когда на кухню заглянул Родион.

– Сначала в душ!
– скомандовала тетя Люда.
– Смыть

с себя дорожную пыль!

Она стукнула кастрюлей о конфорку и щелкнула зажигалкой с длинным носиком. Родион подумал, что попозже надо будет обязательно испытать эту штуковину, а, может, даже и разобрать, чтобы проверить внутренний механизм.

– Увижу у плиты - уши откручу, - грозно сказала тетя Люда. Родион тяжело вздохнул: почему взрослые так легко читают его мысли и разгадывают его замыслы?
– Пойдем - выдам полотенца.

Тетя Люда вышла из кухни, на ходу завязывая фартук вокруг талии. Зажигалка так и манила щелкнуть хоть один раз. Родион прислушался к разговору взрослых, задержал дыхание, протянул левую руку и надавил на курок. Раздался щелчок - Родион замер.

– Родик, ты что там делаешь?
– крикнула тетя Люда.

– Ничего, - Родион отпустил зажигалку.
– В окно смотрю!

И для достоверности Родя подскочил к окну. На металлической карусели сидели дети: мальчик и девочка.

– Будет тебе компания, - к Родиону подошел папа.
– Вдруг захочешь погулять.

– Но я не хочу гулять!
– возразил мальчик.
– Я приехал на море! Надо что-то с этим придумать.

Родя сунул под нос папе загипсованную руку. Папа почесал затылок и наморщил лоб.

– Давай для начала попробуем пакет намотать. И как раз протестируем на промокаемость в душе, пока будешь мыться.

Родя кинул одежду на пол ванной комнаты. Под предлогом отрегулировать воду к нему зашел папа. Он из-под футболки достал пакет и скотч.

Папа разрезал пакет из магазина и закрутил вокруг гипса, а сверху не пожадничал липкой ленты. Теперь рука напоминала бандероль - не хватало только этикетки с именем получателя.

– Сначала тебя помоем, а потом попробуем намочить руку, - сказал папа.

Родиону эта затея не очень понравилась: под гипсом кожа и так чесалась, а сейчас стало еще и жарко. Он запыхтел, но полез в ванну.

– Так-так, - приговаривал папа, намыливая сыну голову.
– А теперь тщательно промоем уши!

Папа с таким рвением натирал уши сына, что Родион завопил:

– Ну хватит!

– Ничего, ничего!
– поддержал его папа.
– Зато тете Люде будет нечего отрывать, когда ты снова к зажигалке потянешься.

– Интересно же!
– Родя хотел еще добавить, что нельзя ограничивать детей в познании мира, но папа полил на него из душа. Мальчик крепко зажмурился и плотно сжал губы, чтобы мыло не попало в рот.

– А теперь опробуем конструкцию!
– папа протер лицо Роди полотенцем круговыми движениями, как будто протирал забрызганное зубной пастой зеркало.
– Подставляй!

Родион сунул замотанную в полиэтилен руку под душ и помотал ею из стороны в сторону, как будто плыл.

– Так не пойдет, - остался недоволен папа.
– Нужен тазик!

Он снял со стены пластмассовый тазик и наполнил его водой. Родион терпеливо ждал, пока папа подготовил плацдарм для исследования. И хотя рука невыносимо чесалась под гипсом и вспотела, ради эксперимента он был готов потерпеть.