Море украло у Роди трусы
Шрифт:
– Вот так лучше!
– папа еще сыпанул в тазик мелких кристаллов из банки, на которой было написано «Морская соль для ванной».
– Условия максимально приближены к реальным. Опускай!
Родя показал «класс» здоровой рукой и погрузил замотанный в полиэтилен гипс в воду.
– Засекаю три минуты - и вытаскиваем, - папа выставил таймер.
– Посмотрим, как поведет себя гипс. Потом еще подержишь, если все пройдет хорошо.
Но довести исследование до конца им не удалось: дверь широко раскрылась и в проеме встала тетя Люда.
– Мальчики,
– Это что такое?
Брови тети Люды подпрыгнули до самого лба, и, если бы не волосы, улетели до потолка.
– Митя! Но ты-то взрослый человек!
– воскликнула тетя Люда и отвесила папе подзатыльник. Папа вжал голову в плечи и испуганно посмотрел на тетю Люду. Родион никогда не видел, чтобы папе кто-то отвешивал подзатыльник. Кто-то, кто едва дотягивается до папиного плеча.
Папа, не проронив ни слова, перекрыл воду и протянул Родиону полотенце.
– Выходи отсюда!
– скомандовала тетя Люда. Родион занес ногу над ванной, чтобы вылезти.
– Да не ты! Стой, Родик, спокойно. Мой хороший мальчик! Сейчас ты очень похож на отца в детстве: такой же щекастенький.
Тетя Люда замотала Родиона полотенцем, выглянула в коридор и вернулась с большими ножницами. Она распорола «бандероль» на руке Родиона и осмотрела гипс.
– Ты решил ребенка без руки оставить?
– крикнула тетя Люда в приоткрытую дверь.
– Калекой его сделать? Криворуким?
Родион шмыгнул носом: ему и папу было жалко, что на него так ругалась тетя Люда, но и себя: папа подверг его такой опасности. И, вообще, все из-за папы! Если бы он не сказал бежать за троллейбусом, то Родион бы не упал и не сломал руку. И вместо гипса было бы море, о котором он так мечтал и к которому так спешил.
– Папа плохой!
– слезы полились из глаз Роди сами по себе.
– Это он во всем виноват!
Мальчик махнул правой рукой: но вместо того, чтобы вытереть слезы со щек, он ударил себя по носу гипсом.
– Плохой!
– повторил с надрывом Родя.
– Я ведь просил его вызвать такси, а он…
Тетя Люда укутала Родиона в мягкое полотенце и вытерла слезы, которые ручейками бежали по щекам, затекали в рот и капали с подбородка. В этот раз слезы были особенно солеными.
– Ну не плачь, не плачь, мой внучок, - приговаривала тетя Люда.
– В жизни разное случается. За плохим обязательно произойдет что-то хорошее. Море никуда не денется. Море было до нас и будет после нас. Ты еще миллион раз успеешь искупаться в море. Счастье не в море…
– А в чем?
– Счастье, оно … - тетя Люда задумалась.
– В варениках, - подсказал папа из-за двери, - с вишней.
Судя по его голосу, он точно жевал вареник. И, возможно, не один, а целых два.
На тарелке перед Родионом лежали шесть вареников. Они были в форме полумесяца с ажурным краем. Мальчик ткнул вареник вилкой, и из него брызнул красный сок - несколько капель попали на голубую скатерть. Родион передвинул сахарницу на самое крупное пятно – на всякий случай, чтобы взрослые не заметили и не ругали.
Родя сметану не любил, но тетя Люда так близко поставила к его тарелке банку с торчащей из нее ложкой, что он засомневался, можно ли отказаться. Сметана выглядела очень подозрительно: магазинная легко выливалась из упаковки, а эта - напоминала жидкость Ньютона, только что белого цвета.
– Бери сметанку, - сказала тетя Люда.
– Или не любишь?
Родя поморщился, подтверждая подозрения тети Люды.
– Тогда просто сахаром посыпай. Сейчас покажу как, - и тетя Люда схватилась за сахарницу до того, как Родя успел что-то сказать. Тетя Люда, заметив вишневое пятно, громко вздохнула и посмотрела на папу, у которого за каждой щекой было по варенику.
– Митя!
Папа пожал плечами.
– Очень вкусно, теть Люд! Добавка будет?
Тетя Люда заулыбалась, и Родион понял, что она не будет ругаться. За хороший аппетит тетя Люда все простит.
Мальчик зачерпнул сахар и обильно посыпал вареники. Он аккуратно подцепил полумесяц вилкой, чтобы не поставить новые пятна, и отправил вареник в рот. И вкусовые сосочки его языка запели дифирамбы вареникам с вишней: таким сочным и кисло-сладким.
– Так лучше, - подбадривала тетя Люда.
– Все домашнее и натуральное! На ваших северных болотах такого нет! Сметана сегодняшняя. Я специально на рынок утром ходила, в одном и том же месте уже десять лет беру. Вишню мне тоже знакомые привезли. Самую лучшую отбирали. Кушай, Родик, а то такой щупленький! В чем только душа держится?! Я твоего папу в детстве всегда откармливала: привозили худым, а увозили - пуговки на животике топорщились.
Родион ел и ел вареники, пока ему не показалось, что он сам стал вареником и лопнет, если кто-то случайно до него дотронется.
– Вам надо отдохнуть!
– тетя Люда собрала тарелки и поставили перед папой и Родей кружки с компотом.
– Вы будете в маленькой комнате. В большой - телевизор. Я без него не могу, а вы обойдетесь. Все равно в телефонах сидите.
Родион держал подушки, спрятанные в украшенные белыми цветами наволочки. Они заманчиво пахли чем-то свежим: Родион уткнулся лицом в подушку, шумно вдохнул и почесал нос о наволочку.
Папа разложил диван, застелил простынь с большими белыми лебедями на синем фоне и кинул два зеленых махровых одеяла. Родиону не очень понравилась расцветка постельного белья - слишком темное. У него дома - лучше: оранжевые и желтые роботы скачут по пододеяльнику или велосипеды летят навстречу приключениям. В квартире тети Люды все было по-взрослому: на полках - книги ровным рядом, и все корешками наружу; зеркала блестели - без следов пальцев; туго натянутые накидки на креслах и диванах - он такие видел в музее, там еще рядом табличка стояла «сидеть запрещено».