Море вероятностей
Шрифт:
Хлопнула балконная дверь. В номер ввалился Хара, поглядел по сторонам, помотал рыжей башкой и издал краткий рык.
– Где этот? – потребовал он, не уточняя.
– Ушёл, - безмятежно ответил Лори. – Но недалеко и ненадолго. Скоро вернётся.
Хара уселся на пол.
– Как меня всё достало, – процедил он, оттягивая ошейник и скребя ногтями кожу под ним. – Я скоро начну завидовать собственным копиям. Они, по крайней мере, чем-то заняты.
Лори опустил ресницы.
– А чем заняты поборники
– Последний разум потеряли, - буркнул Хара, - с топорами по улицам бегают, как маленькие дети.
Мунин тихо засмеялся в углу. Лори потемнел лицом.
– И всё же я считаю, что мы должны вмешаться, - сказал он. – В этом локусе столько ненужного и бесцельного страдания, что у меня сбоят третичные мосты. Мунин, скажи мне.
– Что?
Лори поднялся из кресла. Его распущенные волосы падали до колен. Каждый волосок словно был тонкой проволокой люминофора: пряди излучали собственный золотой свет, более яркий, чем электрическое освещение номера. Сам Лори в ореоле этого света казался полупрозрачным.
– Моя природа требует исправить и излечить всё, с чем могу совладать я, и заставить тебя помочь мне.
Мунин поморщился, но не ответил.
– Артур знает об этом, - продолжал Лори, - и затребовал меня у отца не для того, чтобы валяться у меня на коленях.
– Лори, это очень примитивная манипуляция.
Лори фыркнул.
– Мои манипуляции ты до сих пор ни разу не отслеживал, брат мой Мунин. Я о другом. Если нельзя исправить, нужно хотя бы прекратить – прекратить бессмысленное страдание живых существ. Если необходимо, уничтожив их. Это милосердие. Не для этого ли отправлен сюда Хара?
Красный Пёс издал неопределённый звук, означавший неопределённые чувства. Мунин посмотрел на Лори.
– Возможно, - сказал он. – Далее всегда следует некое «но».
– Тебе ведом замысел, - сказал Лори. – Я хочу знать. Я хочу знать, что мы на самом деле должны здесь сделать.
Мунин уставился в пол.
– Спроси у Артура.
Настал черёд Лори морщиться.
– Он не ответит. Но даже Харе ясно, что он ждёт чего-то. Мунин, чего мы дожидаемся?!
Ворон состроил мрачную мину, а потом демонстративно отвернулся. Лори сокрушённо покачал головой. Хара улёгся на ковёр и пристроил подбородок на руки.
– Это Лори, - проговорил он с усмешкой. – Он сделает тебя лучше. Даже если ты не хочешь. Особенно – если не хочешь. Мунин, скажи хотя бы, сколько ещё ждать?
Лори покосился на собрата, в глазах его мелькнуло одобрение; он не думал получить поддержку от Пса.
– Сколько мне ещё мотыляться в этом теле? – тем временем продолжал недовольный Хара. – Я не люблю человеческий облик. Я люблю быть собакой. Но если я стану собакой, этот недоделок начнёт меня гладить! Я похож на... на кого-то,
– Я могу тебя погладить, - нежно сказал ему Лори.
– Ты – можешь, - признал Красный Пёс с отвращением. Потом немного подумал и злорадно прибавил: - Но ты не считаешься. Ты – не человек. Есть только один человек, который может меня гладить. И это даже не хозяин.
– Хара, ты прикидываешься, - поддразнил его Лори. – На самом деле в глубине души ты добрый.
– В глубине души я как раз злой. Я просто от тяжёлой жизни стал философом.
– Вот как? И что тебя тяготит?
Пёс перекатился на спину и раскинул в стороны мускулистые руки.
– Представь, что тебя написали как самое мощное орудие разрушения во всём Море Вероятностей, - сказал он, рассматривая люстру. – Но в обозримом будущем тебе вряд ли удастся разрушить хотя бы что-нибудь. Обычно тебя показывают издалека, и этого достаточно, чтобы публика обгадилась. Я примерно догадываюсь, кому меня будут показывать здесь. Но я хочу хотя бы перестать надеяться на то, что меня спустят с цепи.
– Мунин? – окликнул Лори.
Ворон поколебался и ответил:
– Этого нельзя исключить.
– Знаю я тебя, - проворчал Хара. – Ничего никогда нельзя исключить. Назови число.
– Десятипроцентная вероятность. То есть на самом деле нельзя исключить.
– Ого! – отозвался Хара. – Это радует.
Лори нахмурился.
– Хорошо, - согласился он, и в мягком его голосе проскользнули угрожающие нотки. – Будем добывать информацию из нашего брата Мунина по кусочку.
Вид у Ворона сделался обречённый.
– В чём логика происходящего? – спросил Лори. Наградой за формулировку был удивлённый взгляд собрата.
– Здесь нет логики, - ответил тот. – Система копировалась неаккуратно, потеряла часть важных сегментов, упала, была поднята, упала ещё раз, ещё, ещё, её подпёрли стулом, обмотали изолентой и напихали в неё хлебного мякиша. Какая здесь может быть логика?
– Как ты цветисто выражаешься, - сказал Хара.
– Это от досады. Мне не нравится то, что здесь происходит.
Синие глаза Лори расширились, весь облик его в единый миг переменился, выразив страстную целеустремлённость. Лори подался к брату-Ворону и заговорил вкрадчиво:
– А что именно не устраивает тебя? Мне не нравится, что дело идёт к войне. Харе не нравится, что он не может в этом участвовать. Мунин...
Мунин посмотрел на него с тоской.
От продолжения допроса Ворона спас Артур.
Лаунхоффер-младший вошёл ниоткуда, но рядом с дверью; он насвистывал и смеялся, и по пути зажёг свет во всём номере. Креатуры замолчали, разом оглянувшись на него. Хара перевернулся и приподнялся на локте.
Артур сгрёб Лори в охапку и закружил по гостиной.