Море вероятностей
Шрифт:
– Я знаю, чего хотела бы от меня Любимая, - проговорила она глухо. – Это веление Клятвы милосердия. Я должна пойти туда.
Из груди Кагра вырвался короткий рык.
– Тебя сотрёт первый же субмодуль, которому ты подвернёшься.
– Может быть, и нет, - Ликка прикусила губу. – Многие из них видели меня в Обители... слушали меня. Может быть, кто-то опомнится и остановится. Как ты.
Кагр что-то проворчал раздражённо и невнятно, потом вздохнул.
– У меня тоже есть Клятва, - сказал он. – Как сказал аналитик? Я пойду за тобой, даже если это будет бессмысленно.
Ликка слабо улыбнулась.
И оба вздрогнули.
С крыши арколога,
Электричества не было. Перед тем, как гостиницу обесточили, на этажах некоторое время выли сирены оповещения. Ровный женский голос призывал постояльцев сохранять спокойствие и как можно скорее собраться в нижнем фойе, к которому уже подошли машины эвакуации. Эвакуацию обещали быстрой и безопасной, повторяли, что маршрут охраняет армия. Конечная точка маршрута не называлась. С каждым новым пронзительным воплем Артур морщился и постанывал, в ответ на призывы шёпотом матерился, но ничего осмысленного не говорил. По коридору этажа протопали тяжёлые ноги. Кто-то крикнул, что номера пусты, люди уже спустились. Наконец всё стихло, стало темно. Артур по-прежнему лежал на огромной кровати и смотрел в потолок, по которому бродили отсветы далёких прожекторов. Облаком текучего мерцания к Артуру скользнул Лори, провёл ладонью по его лицу, взъерошил короткие волосы. «Спасибо», - лениво сказал Артур: Лори снял ему головную боль.
– Мунин, - недовольно окликнул Голубь Мира, - ты можешь ускорить расчёты?
Ворон вздохнул и открыл глаза. Он стоял у стены и был почти невидим в тенях.
– Дело не в том, насколько быстро я считаю, - печально ответил он. – Дело в комплексе выборов и последовательности поступков. Их нельзя форсировать. Таковы условия эксперимента.
– Обычно ты с лёгкостью предсказываешь будущее, - процедил Лори. – Почему ты сейчас так упорно дожидаешься реализации?
Мунин обиделся.
– Я не предсказываю будущее, - сухо сказал он. – Я называю процент вероятности. Даже в локусах с действующим осевым временем говорить о предсказаниях будущего – неграмотно.
Лори раздражённо зашипел и прошёл к окну.
– Чинталли включает фагоцитоз.
– Я знаю.
– Но он пока придерживает модули из своей коллекции.
– Он выпустит их на достойных противников.
– На ирсирр? Силы неравны.
– Его интересует не честность, а зрелищность, - устало ответил Мунин. – Это будет зрелищно. Особенно когда ты заставишь нашего брата Хару вмешаться.
Лори покосился на Ворона.
– Почему «заставлю»?
– А разве будет по-другому? – Мунин закатил глаза. – Эйдеты прекрасные бойцы, среди них почти нет гражданских в стандартном понимании этого слова. Они не отступят. Погибнут, но не сдадутся. Наш брат Хара одобряет смерть в бою.
Лори резко выдохнул и развернулся. Глаза его мрачно сверкнули, волосы запылали золотым светом.
– Да-да, - согласился Мунин. – Но ты заставишь его послать Щенка в бой до того, как падут ирсирры и марйанне будут выбиты до последнего.
– Заткнитесь, - кисло сказал Артур. – Вы можете общаться и не вслух.
Взгляд Лори внезапно смягчился. Голубь прошёл к кровати и присел на её край. Артур посмотрел на него сквозь ресницы и снова уставился в потолок.
– Артур, - сказал Лори почти нежно.
Тот хмыкнул и заложил руки за голову.
– Артур... – Лори потянулся к нему и дотронулся до его плеча.
– Эксперимент, - сказал Лаунхоффер-младший. –
– Я не спорю, - послушно согласился Лори. – Но с моей точки зрения эксперимент уже завершился, и завершился успешно. Я не знаю, чего вы с Мунином ждёте.
– Мунин, объясни ему.
Лицо Ворона стало страдальческим.
– Лаборатории очень долго ждали этого результата, - сказал он. – Приложили колоссальные усилия, затратили немыслимые ресурсы. По сути, начиная приблизительно с девятой версии ЛаОси, этот результат был конечной целью всей работы Лабораторий. Мы должны собрать больше статистических данных. Мы не можем позволить себе принять желаемое за действительное.
Мунин умолк, смиренно выдержал неприязненный взгляд Лори и закрыл глаза. Артур снова хмыкнул.
– Наконец-то мои родители получат то, чего они так хотели... Ло-ори! – протянул он с кривой усмешкой. – Думаешь, я не понимаю, зачем меня сюда отправили? Я же вам не нужен. Вы прекрасно справились бы и без меня. Но мама с папой хотят создать иллюзию моей полезности. Сделать вид, будто я работал вместе с ними... Они меня очень любят. Они очень хорошие. Но лучше бы они меня не рожали.
Лори подался ближе к нему, перебросил ему на грудь одну из своих кос, и Артур накрутил её на палец.
– Когда мне исполнялось пять лет, - сказал он, глядя в пустоту, - папа спросил у меня, что я хочу в подарок на день рождения. И я сказал: говорящую собаку, летающую лошадь и Карлсона. Папа странно на меня посмотрел и глубоко задумался. Но тут прибежала мама, сказала: «Пойдём-пойдём-пойдём, Эрик!» - и стала передвигать его, как шкаф. Они подарили мне игрушечную железную дорогу. Я был доволен. Но прошло много лет... и когда я наконец понял, о чём в тот момент задумался мой папа!.. Я испытал боль, - Артур засмеялся и закашлялся. – В пять лет у меня могла быть говорящая собака.
– Артур...
– Я лежал в больнице с отитом, - перебил Артур. – Меня били одноклассники. Меня кинула и подставила моя первая любовь. У меня были проблемы в школе, и мой папа готовил в институт сына директрисы... математикой с этим дебилом занимался. Мой папа. Системный архитектор, Отец Миров. Мама выгоняла его курить в подъезд... А мама никогда не пела дома, потому что от её голоса дрожали стены. Когда меня в первый раз отвели в филармонию на концерт, я сидел там с открытым ртом. Я не знал, что моя мама умеет петь... Зачем? Зачем было всё это?! С тем же успехом я мог всё детство провести в Лабораториях. Кататься там как сыр в масле, летать на драконах...
– Видимо, поэтому сейчас ты – Последняя Жертва, – спокойно ответил Лори. – А не навеки недоразвитый ребёнок в утробе Лабораторий.
– А смысл? – Артур глухо хихикнул. – Вот Мунин собирает статистику. Такое ощущение, что главное в жизни – попасть в статистику. Больше ничего не имеет значения. Попал в статистику – и у тебя всё есть, попал в статистику – и совершаешь нечто значительное. Попал в статистику – и тебе на всё наплевать, потому что ты самодовольное ничтожество... Вот я – ничтожество. Где моё самодовольство? Где самодовольство, положенное мне по ведомости?! Почему я не остался дома и не наплодил папе бессмысленных внуков с этой дурой Вероникой?.. Есть люди Лабораторий. Зачем они живут – понятно. Есть люди, которым немного не хватило до Лабораторий, или хватило, но им не нужны Лаборатории, у них другие цели и интересы... Есть люди, которых ведёт предельная воля, и они переворачивают миры. И есть все остальные. Зачем они? Зачем тянуться туда, куда никогда не дотянешься? Зачем барахтаться?