Море вероятностей
Шрифт:
Аналитика охватил ужас, и ужас захлестнул Ликку. Она подалась к Улс-Цему, ожидая объяснений, и вместо них ощутила волну бешеной ярости, теперь принадлежавшую, несомненно, посланнику. Глаза Улс-Цема вылезли на лоб. Ликка никогда не видела у него такого выражения лица. Это отчего-то испугало её сильней всего остального.
– Фагоцитоз, - беззвучно произнёс аналитик. Взгляд его устремлялся в пространство, и то, что Улс-Цем различал в нём, повергало его в отчаяние.
Ликка прикрыла рот рукой. Сердце пропустило удар.
Фагоцитоз.
Режим агрессивной зачистки, предназначенный для борьбы с результатами внутрисистемных
Поняв, что кто-то осмелился угрожать его планам, скиталец сорвал блокировку.
...Кагр молча осел наземь.
Ликка в ужасе обернулась, леденея, стиснула руки. Глаза Кагра закатились, белки между разомкнутых век наливались красным свечением. Язык вывалился изо рта, чернея и удлиняясь, верхняя губа вздёрнулась и обнажила массивные клыки.
– Бежим, - ровно сказал Улс-Цем.
– Нет, - прошептала Ликка.
Архидемон властно взял её за локоть.
– Он не контролирует себя. Он будет уничтожать то, что видит.
Ликка вырвалась из его хватки.
– Нет!
– Безликая приказала мне защитить тебя любой ценой, - сказал Улс-Цем. Казалось, к нему вернулось обычное его бесстрастие. – Если я не сумею увести тебя отсюда, мне придётся убить Кагра. Мне бы этого не хотелось.
– Замолчи! – выдохнула Ликка.
Её трясло так, что зубы стучали. «Это самое ужасное, что может случится, - подумала она. – Это самое страшное проклятие. Кто-то нажимает на кнопку, и твой друг исчезает. Как дым на ветру. Нет. Нет, Любимая не позволит этого!» Встроенные сценарии самосохранения приказывали ей подчиниться Улс-Цему и бежать, но она преодолела и их. Задыхаясь, дрожа, она кинулась к Кагру и вцепилась в него. Его облик продолжал меняться, он возвращался к настройкам по умолчанию, но процесс шёл медленно, заметно медленнее, чем шёл бы по собственной воле Кагра. «Он сопротивляется, - поняла Ликка. – Во славу Любимой!» - и прошептала вслух:
– Я не могу его оставить.
– Он убьёт тебя.
– Нет, - Ликка почти улыбнулась, хотя сердце её колотилось в горле. – Меня – никогда. Кагр! Кагр, очнись! Ты можешь!
– Ликка, - прямо в ухо ей прошипел Улс-Цем, - отойди.
Она оттолкнула его. Она попыталась заглянуть в багровеющие глаза Кагра, поймать в них что-то осмысленное. На теле демона войны вздувались чудовищные мышцы. Он увеличился в размерах почти вдвое, из черепа проросли тяжёлые рога, на чёрных губах пенился яд. Когти пробороздили сухую землю.
– Ликка, это выше его сил. Это выше любых сил.
Ликка застонала. Она прижалась лбом к раскалённому лбу Кагра.
– Думай о Любимой, - шептала она. – Повторяй за мной: верую, что Она есть надежда отчаявшихся и мощь беззащитных...
Кагр
– Улс-Цем, - выдавил он с мукой. – Уведи её.
– Ликка!
– Уведи хотя бы её!
– Нет! – Ликка взяла его за рога и заглянула ему в глаза. – Я здесь. Слушай: оплот бесправных и звезда путеводная, Та, к кому любовь нерождённых и гимны лишённых голоса. Думай о Ней.
Из груди Кагра вырвалось глухое рычание и перешло в удушенный хрип. Он склонился ниже, оскалился, с силой вбил когти в землю.
– Улс-Цем! – проревел он.
– Ликка, это физически невозможно!
Она не думала, что архидемон умеет так кричать.
– Ликка, это ошибка в файлах исходников!
– Ну и что? – едва слышно уронила она. – Кагр, думай обо мне.
«Астравидья» ударила снова – раз и другой. Чудовищные световые столпы врезались в землю далеко за городом. Наконец хлынул дождь, тяжкий и мучительный, ледяной. Пламя разрядов ещё мерцало. Небо окрасилось тысячами мрачных радуг. Одежда Ликки тотчас насквозь промокла, и теперь физическое тело дрожало ещё и от холода. Ликка стиснула зубы и с усилием перевела дух. Руки её упали вдоль тела.
Кагр сидел перед ней на земле и смотрел на неё – растерянно, изумлённо, недоверчиво.
Его глаза были карими.
– Думай обо мне... – тихо повторила Ликка. Колени её подламывались, в глазах темнело, казалось, ещё немного, и она не выдержит, упадёт, уйдёт в самопроизвольный рестарт... Но секунды текли одна за другой, складывались в минуты, а она всё стояла, и Кагр смотрел на неё.
– Нисхождение, - проговорил Улс-Цем где-то позади. – Это Нисхождение...
«Если так, - подумала Ликка, - почему я ничего не чувствую?» Нисхождение Всемилосердной должно стать величайшим праздником, апофеозом ликования и красоты. Нисхождение прекратит страдания и избавит от сомнений. Согласно Догмам, оно ознаменуется перерождением сотворённой природы... Ликка чувствовала только усталость. Она была такой маленькой и беспомощной, как никогда прежде. «Улс-Цем только что сказал, что готов верить в чудо, - подумала она и печально усмехнулась. – Но разве это чудо? То, что можно сделать с собой, если действительно захотеть».
– Нет, - сказала она. – Клятва Цветов не исполнена. Любимая не сошла в мир. Посланник по-прежнему сражается. Никто не спасён.
– Я видел Нисхождение, Ликка. Мне достаточно того, что я видел. Не спорь со мной.
Улс-Цем говорил с мягкой улыбкой, чуть иронично, но в ровном голосе архидемона ей вновь послышалась та же странная печаль, что прежде. Ликка медленно обернулась. Сквозь пелену дождя она отчётливо видела его лицо, спокойное и умиротворённое, словно озарённое изнутри.
Ей стало страшно.
– Как-никак, - добавил Улс-Цем, - это моя последняя просьба.
– Что?
Он приблизился и заглянул ей в глаза. Ликка поёжилась. В Обители Вне Времён многие видели в ней образ Всемилосердной, и она ничего не могла поделать с этим, только смириться и постоянно напоминать себе об опасности впасть в гордыню. Но никто уровня Улс-Цема не смотрел на неё так. Она не могла даже представить этого. Улс-Цем был демон аналитического блока и один из самых могущественных. Он слишком хорошо различал сущности.