Мороз Воевода
Шрифт:
– А вот посмотрим!!
– Анфим орал на весь дом, не стесняясь, и не видел, как в двери появилась заспанная Марфутка. Сначала ничего толком не понявшая, услышав крик Анфима, пошла на него и только теперь догадалась, отчего он так орет.
– Ах ты ж, старая сволочь!
– огрела она его со спины мокрой тряпкой.
– Ах ты ж скотина!
– разъяренная, она фурией наступала на него. Не ожидавший появления Марфутки, Анфим попятился, и Настена смогла проскочить мимо.
Добежав до дому, быстро покидала самые необходимые теплые вещи, кой-какую еду, оделась потеплее и побежала из города.
Прода от 03.01.2018, 20:10
Поначалу Настёна часто оглядывалась, побаиваясь, что кто-то да увяжется за ней, но поднявшаяся снежная поземка сначала лениво, потом все сильнее расходилась. И близкий лес совсем не становился ближе - ветер и колкие крупинки со злостью били ей в лицо, как бы стараясь заставить её повернуть назад. Замотавшись по самые глаза, Настена упорно шла вперед, и отступила вьюга перед самым лесом, но стал заметно крепчать мороз. В лесу запотрескивали деревья, а девушка упорно шла и едва не наступила на что-то мягкое под ногами.
Нагнулась - на полузанесенной, едва заметной дороге едва попискивали два маленьких беленьких комочка - зайчатки.
– Маленькие, где же ваша мамка?
– Осторожно подняла малышей и засунула себе под тулупчик.
– Отогревайтесь, найдется ваша мамка, а вы вот они, живехоньки!!
Между могучих елей и занесенных кустов идти было полегче, но мороз щипал за щеки чувствительно, а лесу конца и края не видно было. Пригорюнилась было Настёна, да заворочались отогревшиеся зайчишки, нельзя было бросать малышей в беде, а тут в сугробе увидела что-то темное, не поняла что - месяц как забежал за тучу, так и не выглядывал, знать, тоже студено ему.
– Батюшка-месяц серебряный, ты с небушка все видишь, помоги мне, подсвети немного,что там в сугробе - может, помощь нужна, а может, это сучок какой валяется?
Любопытственно стало месяцу, кто ж в такую морозяку в почти нехоженном лесу к нему взывает, выглянул краешком, не разобрался, кто, да и вылез весь, а внизу девчонка, худенькая такая, смотрит на него с благодарностью да и молвит ласковые такие слова:
– Ой, спасибушки тебе, месяц-батюшка, вижу я, сорока это, знать ослабла совсем, раз в снегу еле трепыхается!
Изловчилась, достала птицу почти замерзшую и туда же, за пазуху к зайчатам:
– Потеснитесь там, маленькие, птичку тоже надо обогреть!
Подивился месяц немало, морозяка лютый, а эта пичужка мелочь лесную собирает, теплом драгоценным делится, оглядел внимательно с неба все да и молвил человечьим голосом:
– Пичуга славная, там вот подале волчатки плачут-заливаются, убили лихие людишки их мать, остались они два совсем одни, голодные и в страхе.
– Как найти мне их??
– тут же спросила
– Ай, не боишься, вот явится отец-волк и порвет тебя на кусочки?
– Пока он явится, малыши от страха и голода помрут!!
– сердито ответила Настёна.
– Покажу я тебе короткую дорогу, пойдешь вот по моей узенькой ленточке, что в снегу глыбоком начерчу, да смотри, ступай осторожно, оступишься и провалишься по пояс в сугробищи, братцы зимники сегодня перестаралися, понаигралися,снегу понавалили. Сейчас вот Морозушко хулиганит, завтра поутру и станут исправлять все, а пока, давай-ка побыстрее пойдем, доведу тебя, да и сам сбегу!! Погреться хочется, подзамерз даже я!
Шла Настена осторожно, переступая мелкими шажочками, ладно одной провалиться, а тут малые детки, надо их в теплом месте пристроить. Добрела до волчаток, а там совсем мало места, ну никак не умещается худенькая Настенка в их берлоге, а мороз все сильнее, деревья уже стрельбу устроили. Месяц призадумался, поморщился, покривился, потом воскликнул:
– А, Топтыгина надо потревожить!
– Что ты, батюшко-месяц, что ты, они ж, разбуженные-то задолго до весны, серчают шибко и злыми становятся. А что я против медведя, одной лапой пришибет??
– Топтыгин совсем старый стал, бессонницей мучается, все смертушку кликает, да она задержалася где-то, никак к нему не идет. Ты погодь, дева красная, я сейчас...
Месяц кубарем скатился куда-то за могучие ели, стало темно и сумрачно, забояться бы Настене, да детишек звериных у неё много, надо всех и сберечь - за пазухой зайчатки шевелятся, птица ворохнулась, в руках два щеночка - волчатки.
Бойся-не бойся, да лихие люди, они намного страшнее зверюшек могут быть. Только кто ж в такой морозище нос высунет? Месяц пробыл долго где-то внизу, Настенка приплясывать начала. И подумала уже было, вон, в ближайший сугроб зарываться.
– Всеё!
– вынырнул довольный месяц из-за ближней самой огромной елки.
–
Договорился я с Топтыгиным согласный он, вас у себя пригреть, ты не бойся, он только рычит громко, а так добрый стал, потому что старый.
– Пойдем!
Опять шла Настена по тонкой тропиночке среди глубоких снегов, да и оступилась
– Оххх!
– провалилась она по пояс, как барахтаться, когда руки заняты? Но месяц шумнул:
– Не шевелись, только ещё больше увязнешь, сейчас я!
Минут через пять послышалось пыхтение, сопение, порыкивание, снег по серебристой месяцевой тропочке полетел в разные стороны, и увидела Настена большого такого медведя, который как огромная лопата, раскидывал снег по сторонам.
– Не бойся меня, девица!
– прорычал он.
– Я месяцу слово дал, помочь тебе и детишкам. Садись-ка на меня, мигом и домчим .
– Благодарствую, батюшка Топтыгин!
Полузамезшая Настена кое как взобралась на опустившегося в снег медведя, ухватилась одной рукой за загривок, второй же прижимала к себе волчаток.
– Михайло, ты не спеши, не спеши!
– промолвил месяц с неба.
– Я покаместь посвечу тебе, потом и убегу.
От спины медвежьей шло тепло, и Настенка перестала дрожать от холода, только щеки вот сильно начало щипать, потереть бы их снежком, да руки заняты.