Мороженое в вафельных стаканчиках
Шрифт:
— Договорились. На чем мы остановились?
Но мне до смерти не хотелось сидеть на уроке. Честно говоря, меня пугали бобры.
— А как мы его назовем? — спросила я.
— Кутузов! — выкрикнул Славик. Вот уж от кого не ожидали.
— Пират! — предложил кто-то.
Назревала дискуссия.
— Антонимы! — остановила ее Зина Ивановна.
И тут прозвенел звонок. На перемене все продолжали обсуждать, как назвать одноглазого.
— Надо именем какого-нибудь героя из книги, — сказал Теоретик, — Зине Ивановне будет приятно.
— Циклоп, — нашлась Викашара.
— У него этот глаз потом выкололи, — вспомнил Алик. —
— Один, — Гоша сказал, — скандинавский бог.
— Произносить неудобно, — отверг Минька.
Больше всего нам понравился «Кутузов». Сильно звучит, запоминается. Правда, Зина Ивановна с нами не согласилась, мы подходили к ней на перемене.
После уроков пошли к Миньке. Как только он разлил всем чай, Гоша получил на телефон сообщение от Зины Ивановны. «НЕАТТЕСТАЦИЯ ПО ФИЗИКЕ!» — писала она. Потом пропищал телефон Славы. «ФИЗО!» — прочитал он, так наша классная называла физкультуру. У кого-то обнаружились проблемы с историей и географией. Все сообщения были написаны прописными буквами и от этого казались какими-то очень уж строгими. Мы пили чай в почти абсолютной тишине. Только время от времени кто-нибудь читал послания от классной. Потом телефоны надолго замолчали, и мы поняли, что педсовет приступил к разделу «Разное», то есть к вопросу о коте. Не знаю, сколько это продолжалось, и вдруг телефон Лешича сообщил: «КУТУЗОВ ЯВИЛСЯ». Мы перестали дышать. Слышно было, как на улице идет снег. Кутузов! Все-таки Кутузов. «ЦАПНУЛ ДИРЕКТОРА ЗА ПАЛЕЦ», — прочитал Минька следующую весть из школы. Танька громко выдохнула, а Алик не удержался и засмеялся. «ИЗ-ЗА РЕПЬЯ В ХВОСТЕ», — пояснила наша классная.
— Снег же! — удивился Гоша.
— Там рядом с домом сухой репейник, — вспомнила Танька. Но тут пришло новое сообщение. «С ВАС КОШАЧИЙ ТУАЛЕТ!»
Никогда тот зоомагазин не видел столько покупателей сразу. И все эти покупатели, то есть весь наш класс, купил всего лишь кошачий туалет и совсем немного кошачьего корма, один маленький пакетик. Когда недовольный продавец складывал наши покупки в пакет, телефон Лешича снова зазвонил. Наш Минька прочитал: «ШЕСТЬ НЕАТТЕСТАЦИЙ! РОД. СОБР. НА СЛЕД. НЕДЕЛЕ!!!» Мы немного приуныли, зато продавец разулыбался, мы заметили.
Из магазина я шла одна, и у меня в голове чуть было снова не начали вертеться бобры и спички. Но оказалось, что папу уже отпустили из больницы, и они куда-то пропали сами собой.
— В этот раз все было не так страшно, — сказал он.
Ресницы и противогаз
Если сидеть совсем близко, то видно, какие у Гоши ресницы. Ничего интересного, надо сказать, бывают и покрасивее. И подлиннее. Да и сам он какой-то нескладный: высокий, худой, руки болтаются. Рыжий. Всегда на голову Гоше валятся разные поручения, он как будто вечный дежурный в классе. То за журналом сходить, то доску промыть, то стульев в кабинете физики не хватает, и за ними на второй этаж тоже Гоша ходит. Отправят его куда-нибудь, он только пробурчит под нос: «Я чего, рыжий, что ли?» — и идет. Каждый раз говорит, и все время по-разному получается. Его чаще всего так и зовут: Рыжий. А Лешич придумал свое: Медноголовый.
В этот раз на его голову свалилась я. Не сама, конечно, а заботы обо мне. Танька поговорила с Борискузьмичом, и мне устроили настоящую школу командира, для уверенности в себе. Спасибо тебе, Танька, я ждала этого всю жизнь!
— Руки вдоль тела! Левая вверху, правая внизу. На счет «три» меняем руки. Раз! Два! Три! Следующее упражнение: развороты корпусом…
И так далее. Детский сад просто, у нас такие зарядки были до пятого класса. А тут — пожалуйста, в десятом. Пять минут — пять упражнений. Не повторяться. Это только кажется простым, а на самом деле каждое утро я тратила не меньше получаса, чтобы придумать что-то новенькое.
В первый день моя разминка вообще не состоялась. Сразу после звонка я вышла к доске и сказала:
— А сейчас будет пятиминутка здоровья. Подождите пока, не расходитесь. Через пять минут можете делать что хотите. Сейчас, это быстро!..
Но в классе было пусто. Все успели выбежать в коридор. Только Гоша открывал окна, чтобы проветрился кабинет.
— Чего ты там бубнишь? — спросил он меня.
— Пятиминутка…
— Слушай, правда! А я и забыл…
Во вторник на третьей перемене Гоша громко крикнул:
— Разминка еще! Я что, рыжий, один тут руками махать?!
И ребята остались. Я вышла к доске, посмотрела на класс. Как начать?
— Ну давай! Нам в буфет еще! — крикнул Минька. И я сказала:
— Встаньте у парт. Поставьте ноги на ширину плеч. Согните руки в локте и поднимите их к уровню груди. Вот такое упражнение…
И я начала двигать руками. Все повторяли, делали так же, как я, а у меня почему-то закружилась голова. Кажется, прошло меньше минуты, но я объявила следующее упражнение. Лучше бы мне не смотреть на ребят, а то голова снова пошла кругом.
— Пятиминутка закончена, — побыстрее сказала я и села за парту. В кабинет тут же прискакали девятиклассники. Не проводить же разминку для них.
— Ты чего? — спросил Гоша. Я сама не знала.
Еле выдержала я эту неделю. Но судьбе показалось, что она мало меня испытала, и в субботу она подослала Солёного, нашего учителя.
— ОЗК! — объявил он тему урока. Не прошло и пятнадцати минут, как меня вызвали к доске. Натягивать на себя противогаз и резиновый защитный костюм — приятного мало. Да еще на время. Да еще без ошибок. Каким-то чудом у меня все получилось. И по времени уложилась, и все эти заклепки застегнула. Но мучения мои не кончились. Борискузьмич сказал, чтобы я давала каждому команду «Газы!», а сам встал рядом с секундомером в руках.
Никогда не задумывалась, что мне больше всего не нравится в жизни. Ответ был на поверхности, оказывается. Я не люблю давать команду «Газы!». Терпеть не могу этого. Я просто ненавижу командовать. Наверное, ничего нет хуже этого.
По журналу я вызывала одноклассников к доске:
— А сейчас должен идти Симонянц. Алик, выходи. Потом выйдет Соловьев. Алик, газы.
И Алик натягивает противогаз, общевойсковой защитный комплект — так расшифровывается ОЗК. Потом к доске идет Соловьев. И так — весь класс. Вместо одного урока мы прозанимались два. Хорошо, что после ОБЖ ничего не было. Только остаток субботы, и все. Тем, кто в начале списка, повезло больше. Они ушли по домам раньше. А вот Шмагин, например, ушел последним. На прощанье он так скривился, что я поняла: лучше всю неделю ему на глаза не попадаться. Мы с Борискузьмичом остались одни. Я хотела уйти, но он вдруг заговорил: