Морозные узоры: Стихотворения и письма

Садовской Борис Александрович

"Верни меня к истокам дней моих..."

Верни меня к истокам дней моих, Я проклял путь соблазна и порока. Многообразный мир вдали затих, Лишь колокол взывает одиноко. И в сердце разгорается заря Сиянием вечернего светила. О, вечная святыня алтаря, О, сладкий дым церковного кадила! Заря горит всё ярче и сильней. Ночь умерла и пройдены мытарства, Верни меня к истокам первых дней, Верни меня в немеркнущее царство. 1935

«ОТ СЕРДЦА Я ИЗЛИЛ БЛАГОЕ СЛОВО»

ПСАЛОМ 1

Блажен, кто к нечестивцам не входил, И с грешниками дружбы не водил, И со злодеем не садился, Но волею закон Всевышнего следил И день и ночь ему учился. Как дерево, цветущее у вод, Листву свою хранит и в срок приносит плод, Так он во всех делах успеет. Не тот путь грешников, не тот: Они как пыль, и ветер их развеет. Вот почему не вынести им суд: Они в собранье правых не войдут, Господь путь

верных разумеет, А нечестивые падут.

ПСАЛОМ 14

Господи, кто поселится в чертоге Твоем, Кто будет жить у Тебя на Сионе святом? Тот, чьи невинны труды, кто греха не творит, Правду от чистого сердца всегда говорит, Речью коварной не делает ближнему зла И не порочит ни мысли его, ни дела. Им боголюбец прославлен, безбожник презрен. Клятву он честно хранит и не знает измен, В рост серебра своего никому не дает И незаконных подарков в суде не берет. Так поступай: не споткнешься вовек.

ПСАЛОМ 44

От сердца я излил благое слово. Чтоб возвестить Царю мои творенья, Язык я уподобил трости скорописца. Нет красотою равного Тебе. Уста Твои – источник благодати. Благословен Ты, Господи, вовеки. Могучий, препоясанный мечом, В сиянии красы великолепной, Исполнись мужеством, восстань и властвуй Во имя мира, истины и правды, И поведет Тебя Твоя десница. Шипами стрел пронзаешь Ты, Могучий, Сердца врагов. Все пред Тобой падут. Престол Твой, Боже, ныне и довеку. Жезл правоты – жезл Царства Твоего. Любя закон, Ты ненавидишь грех. За то Твой Бог тебя помазал, Боже, На радость сопричастникам Твоим. Алой, смолу и смирну мы вдыхаем От риз Твоих, приветствуем Тебя Через решетки из слоновой кости. Тебя встречают дочери царей. Царица об руку с Тобой, в одеждах Цветных и позолоченных. Внимай, О, Дочь моя, склони и слух, и взоры, Забудь народ свой и отцовский дом, И красота твоя желанна будет Царю-владыке. Поклонись Ему. Тебе дары дочь Тира преподносит. Тебе хвалу вельможи воспоют. Вся слава Дочери царевой в сердце – Под золотым шитьем ее одежд. И девы приведутся вслед за нею, К Тебе ее подруги приведутся, Весельем встретит их чертог Царя. Твоих отцов сыны Твои заменят. Князьями всей земли Ты их поставишь. А я везде Твое прославлю имя, И будут ублажать Тебя народы Во век веков.

ПСАЛОМ 126

Когда не Богом дом воздвигнут, даром Строители трудились; если город Хранит не Бог, напрасно страж не спит. Зачем же вы встаете до утра, Ночь просидев бессонную? Тоскливо Вкушаете вы хлеб, когда Господь Дарует сон возлюбленным Своим. Вот Божие наследие – сыны, Награда для утробы плодоносной, Колчану стрел в руке у исполина Подобятся избранников сыны. И тот блажен, кто через них исполнит Желание свое: не посрамятся Они, с врагом заспорив у ворот.

ПСАЛОМ 132

Что хорошо и прекрасно? – Сожительство дружное братьев. Миру подобно оно, что, стекая с маститых кудрей, Капает медленно вдоль бороды, бороды Аарона И застывает потом на окраинах ризы его; Или росе Аермонской, упавшей на горы Сиона, Где благодатную жизнь Бог утвердил навсегда. 1944

«АХ, ВОСПАРЮ ЛЬ НА ОСТРЫЙ ВЕРХ ОЛИМθА…» [2]

(ШУТОЧНЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ.СТИХИ НА СЛУЧАЙ)

2

Используя букву «фита», Садовской пародирует Сергея Соловьева, который употреблял греческие буквы в написании слова «гиакинф», обнажая греческий корень в дорогой для него фамилии – Гиацинтова.

НАША РОТА

Позвольте вам представить роту: Смесь каблуков, проборов, лент. Здесь вы найдете и пехоту, Но очень маленький процент. Лихой боец на эскадроне, Гвардеец О-кского полка. [3] Недаром на его погонах Блестят две буквы О . и К ? [4] Он хорошо поет и пляшет, Всегда расфранчен и завит. В кадрили он головкой машет И «amusez votres dames» кричит. За ним наш ротмистр – «Сабунаев» [5] , Служивший в «Горовом» [6] полку, Стихи строчит, как Полежаев, Поклонник сна и табаку. Из гвардии «Елизаветы», Е.Г. он носит на плечах. Затем удалые корнеты На трехвершковых каблуках. Из них один, увы, пехота [7] , Недавно в конницу ушел, Подпрапорщик «Немецкой роты», А ныне, говорят, козел. V.V. [8] нося на эполетах, Себя корнетом он зовет, Но и до сей поры, в корнетах, Он, как пехота, ест и пьет. Другой драгун – лихой Алеха [9] , Носящий дьявольский пробор. В отряде генерала «Чоха» Он служит с очень давних пор. Он вензелей менял немало: Носил О. Ч., Е. Ч., B.C., М.Б [10] , – да всякое бывало, Зато танцует он как бес. Еще один «Гусар» старинный [11] (Давно в отставку уж пора) На эполетах вензель длинный V. W… Е… В… et cetera. И наконец, – резервной роты Почетный старый капитан [12] . Э.Г. [13] –

почетный знак пехоты Ему давным-давно уж дан. Очки надев и сделав мину, Как будто тяжело больной, Наш капитан, согнувши спину, Волочит шашку за собой. 24 декабря 1902 Нижний

3

Борис Ведерников.

4

Ольга Киршбаум.

5

Анатолий Ведерников.

6

Елизавета Горовая.

7

С. П. Копьевский.

8

Вера Ведерникова.

9

Алексей Ведерников.

10

О. Чубарова, Елизавета Чубарова, Валерия Савинова, Маша Быбина.

11

Я.

12

Чижевский.

13

Эмма Герц – гувернантка Ведерниковых. (Примеч. автора.)

СВАДЬБА ЗИНЫ

Ода

О ты, божественная Зина Из Краснопольския орды, Которой мудрости пучина, Открыла верные следы Ему, путейцу-инженеру, Усахарить мамашу Веру Тебя с ним браком сочетать И, дом отдав со дщерью купно, Червонцев куш довольно крупный В бумажках новых отсчитать. Умолкни, лесть, низвергнись, злоба. Теперь поет любви свирель. Уж в стиле чистого Jacob'а Строгают плотники постель. В махровых розах гобелены, Под фонарем зарделись стены, Горой приданое лежит. Не счесть до завтра кофт и юбок, И близ воркующих голубок Мамаша счетами стучит. Сияют свечи в институте, Сияют Зина и жених. При сей торжественной минуте Мамаша обнимает их, Из-под очков слезу роняет, Купоны быстро обстригает И Зине за ворот сует; Супруг, потупясь, стоя рядом, Их провожает грустным взглядом И к алтарю, вздохнув, идет. Весь наш beau mond нижегородский Обряд торжественный почтил, И даже князь Звенигородский На нем свой смокинг обновил. Корнет Алеша, Горсткин Рася, Наташа, Лиля, Аня, Ася. К ним «Ангел» пухленький слетел С супругом в лаковых ботинках. Застыли все, как на картинках, И ждут, чтоб дьякон заревел. У алтаря сам Предводитель, Румянясь, изгибает стан, А сзади – равнодушный зритель – Стоит задумчивый Голан. «Исайю» дружно грянут хоры. Зизи, клоня с восторгом взоры, За фалду держит жениха. Так совершилось обрученье, Златых колец сомкнулись звенья, Несите хмель и петуха! Огни горят в осеннем мраке. Стреляют пробки здесь и там. И дряхлый дедушка во фраке Разносит брагу по гостям. И новобрачный в сени прянул. Оркестр матчиш со треском грянул, Спич Анатоль провозгласил. Пусть горько пить – лобзанья жарки Повисли на дверях кухарки. И на гостей Карошка взвыл. Уж пышный пир к концу подходит, От браги дремлет Обтяжнов. Корнет давно с гитарой бродит, И даже дедушка готов. «Ex-Ангел» смотрит на супруга, И оба поняли друг друга: Перчатку вынул педагог. Пора домой. – И понемножку Она кладет условно ножку На лакированный сапог. Они ушли, за ними гости. На поезд вся толпа спешит. Карошка на столе жрет кости, В передней дедушка храпит. Летят по мосту на резине. Супруг прижался нежно к Зине, И грянул зычный поцелуй. Рысак шарахнулся к перилам, Проснулись Васенька с Кириллом, Кричит извозчик: «Не балуй!» А дальше? Дальше то, что было: Купе в вагоне, Гименей, С утра халаты, пудра, мыло, Запасы кофе, сухарей, Любовь, обед, восторги, ужин, Купонов новых много дюжим, Jour'fix'ы, шляпки, вечера, Младенцы, карты, суп, бисквиты, Приемы, взятки и визиты, Et cetera, et cetera… 9 сентября 1907. Нижний Новгород

<ПАРОДИЯ НА СЕРГЕЯ СОЛОВЬЕВА>

Пихты стоят пирамидами, Слышу я чтение Канта. Там за окошком всё «ми» да «ми» – Скучная трель музыканта. О музыкант, не жалей, томи Гаммами сердце Сергея! Свиньи захрюкали флейтами, Тучная добрая Гея. Тщательно запер все двери я: Нет ли шагов осторожных? Перехитрю ж я Валерия В рифмах изысканно-сложных.

<ГНЕЗДО «МУСАГЕТА»>

Нового много в Москве по началу десятого года, В литературных кругах нового много в Москве. В корчах скончались «Весы», истомленные злою чахоткой, Брошены магом своим, в корчах скончались «Весы». Пляшет веселый Бальмонт канкан по парижским бульварам, Старой Москве изменив, пляшет веселый Бальмонт. Мрачен, спокоен и мудр, дружит с Кизеветтером Брюсов, Завтракать ходит к Лурье, мрачен, спокоен и мудр. Новою жизнью кипит им на смену гнездо «Мусагета», С Гоголем рядом оно новою жизнью кипит. Там Кожебаткин ведет с Ахрамовичем долгие счеты, Нового руль корабля там Кожебаткин ведет. Ходит туда Соловьев поправлять корректуры «Апреля», Дев полновесных певец ходит туда Соловьев. Пαvτα ρει [14] Гераклита излил на страницы Нилендр И, торжествуя, изрек: и на земле παvτα ρει. Други, за дело пора: уж Дмитрий прибил занавески, С Метнером Белый грядет: други, за дело пора.

14

παvτα ρει (др.-греч) – всё течет.