Морозные узоры: Стихотворения и письма

Садовской Борис Александрович

<ЭКСПРОМТ О «БРОДЯЧЕЙ СОБАКЕ»>

Прекрасен поздний час в собачьем душном крове, Когда весь в фонарях чертог сиять готов, Когда пред зеркалом Кузмин подводит брови, И семенит рысцой к буфету Тиняков. Прекрасен песий кров, когда шагнуло за ночь, Когда Ахматова богиней входит в зал, Потемкин пьет коньяк и Александр Иваныч О махайродусах Нагродской рассказал. Но вот уж близок день, уж месяц бледноокий, Как Конге, щурится под петушиный крик, И шубы разроняв, склоняет Одинокий Швейцару на плечо свой помертвелый лик. [15]

15

А.И. Тиняков (Одинокий) был постоянным посетителем кабака. (Примеч. автора.)

TCHUKOWIANA

Глава первая

1.[Октава Б. Садовского]

С

Куоккалою не был я знаком До сей поры, как в первый раз увидел «Пенатов» Репина: счастливый дом (И комара художник не обидел!). Чуковский здесь гуляет босиком И сочиняет он, на пляже сидя. Сюда, сюда, в счастливый край морской Примчался я, писатель Садовской.

2. [Октава С. Городецкого]

Поэме сделано прекрасное начало, Так надобно ее мне продолжать. Поэм написано уже немало, Так отчего ж одной еще не написать? Лети перо, прелестное мокало! Чернила есть, а кончатся они – Есть лавка близко, где усталой Борисовой влачатся музы дни.

3.[Октава С. Городецкого]

Поэт без музы – что жена без мужа. Одна бесплодная, другая во плоти Бывает муза, – с этим не шути, Чтобы судьбой твоей не стала лужа. Весна пришла, пропала стужа, И Садовской влюбиться должен днесь. В кого, в кого? Свой лоб натужа, Он тщетно ищет, забывая спесь.

4. [Октава Б. Садовского]

Ах воспарю ль на острый верх Олимθа А lа Сергей Михалыч Соловьев, Склоню ль чело к дыханью Ccazvkθa, Все не услышит сердце тайный зов. Один цветок, одна мне Муза – Нvмфа, И перед ней склониться я готов, Хоть муж ея, пиита Городецкий, Зело мой слух задел октавой детской.

5. [Октава С. Городецкого]

Ах, ложно-классики! Казацкой плети Желал бы я их испитым задам! Собаку съели в рифмах, но в сюжете Не знают толку, как в штанах Адам. Пусть задевают слух октавы эти: Они летят. Борис уже влюблен. Моя жена прекрасней всех на свете, Но всех ли, всех прекрасней он?

6. [Октава Б. Садовского]

И все-таки не выдержал октавы Тяжелозадый, свежий акмеист! Пробьется классик сквозь твои заставы, Испустит акмеисту в ухо свист. Твои октавы – кактусы, агавы. Октава классика – лавровый лист. А кто тут прав, Сергей или Садовский, Пускай рассудит наш зоил Чуковский.

7.[Октава К. Чуковского]

Довольно! Так нельзя! Не для того бумагу Кроил я и клеил, сшивая альманах, Чтоб вы себе в зады втыкали злобно шпагу И спорили о женах и штанах! Опомнитесь! Я к вашему же благу Напомню вам, кого воспеть в стихах: Меня! Меня! Или забыли спьяна, Что сами ж назвали поэму «Чуковьяна».

8

Скорей же за перья, пииты, Прославьте Корнея скорей: Пишите: «Корней знаменитый, Великий, могучий Корней…»

С. ГОРОДЕЦКОМУ И Н. ГУМИЛЕВУ

Цехисты, не годитесь никуда вы, Гиперборейцы, слаб и худ ваш стих: Один не может кончить акростих, Другой не в силах выдержать октавы. Не любит Муза ерников таких. О, евнухи, в любви не ждите славы! На нашу Клио посягнули зря вы, В пылу усилий старческих своих Вы от богини почтены патентом: «Дан сей венок двум юным импотентам». Классик 25 августа 1914 Куоккала

СОНЕТ

Мои мечты стремятся далеко, А ноги всё несут меня на дачу. Рокочет море, на душе легко, И здесь я даром времени не трачу. Явижу стол: тарелка глубоко Чудесным супом налита. Я плачу, Увидя хлеб, жаркое, молоко. Кричит щегленок. Нет, не наудачу Осветит солнце черных кос намет, Взор ласковый и прошивной капот. С каким радушием я встречен ею. Как сердцу мил супруг ее босой, А между тем из-под косы густой Янтарь, спускаясь, золотит ей шею.

ЮРИЮ ИВАНОВИЧУ ЮРКУНУ НА ПАМЯТЬ

Пусть наступают дни осенних хмар, Нам нечего бояться лихорадки: Вы распорядитесь поставить самовар, А я надену шведские перчатки. 1914

НЭТИ

Романтическая

эпопея [16]

Посвящается Анне Ипполитовне Худяковой

Глину времен рою.

Н. Минаев

16

Поэма-шутка под псевдонимом Б. Санпье-Дюжарден (фр. Безногий-Садовской) вошла в состав книга, изготовленной поэтом Н. Минаевым с его пояснениями и дополнениями. В предисловии сказано: «Поэма "Нэти" – произведение шуточно-сатирическое и полностью, так сказать, домашнее. Все ее "герои" – люди, так или иначе общавшиеся с автором во время пребывания его у А. И. Худяковой в Тимирязевской академии в ноябре – декабре 1927 г. Что же касается сюжета поэмы, а также поведения, помыслов и отношения действующих лиц друг к другу, то здесь всё от начала до конца – плод не в меру разыгравшейся фантазии поэта. Исключение составляет лишь факт пропажи чемодана, который, действительно, был украден на Курском вокзале при проводах Б. А. Садовского домой. Написана "Нэти" тотчас по возвращении поэта из Москвы, т. е. во второй половине декабря 1927 г.».

Песнь I

Тела отдых львиный.

Н. Минаев

Она носила имя Нэти. И, как образчик модных дам, Слыла в большом московском свете Очаровательной belle femme. Изобразить же Нэти Вам Я не берусь. Мне пробы эти Не по плечу, но в кабинете У Нэти есть ее портрет. Фон Гюлих, молодой аскет, Нарисовал на том портрете Накидку пеструю ее С таким искусством и так мило, Что кисть его переломила Перо убогое мое. И кто не увлекался Нэти? Член Думы, граф, жокеи, кадет. Волошин, юноша-поэт, Обнинский, что скончался в цвете Безвременно угасших лет, Художник, октябрист, атлет. Кто на моторе, кто в карсте Стремится к ней, чтоб в tete-а-tete'e Хлебнуть шампанского из лилий. Ах, отчего я не Вергилий? Но из поклонников у ней Всех интересней и умней В нее влюбившийся безумно Один московский адвокат. Имел он приключений ряд, Кутил талантливо и шумно, Гигант сложеньем, с виду фат, При этом дьявольски богат Был Либенсдам. Таких фамилий Не носят даром. По средам Поклонник элегантных дам, Как романтический Эмилий, Являлся к Нэти, чтобы там С ней пить шампанское из лилий. В его дворце-особняке Всё пышно, как мечта поэта. На всем печать большого света. На галстуке и на руке Играют бриллианты Тэта [17] . Всё серебро под аплике, И золотом американским Сверкают вазы там и тут. Фонтаны ланинским шампанским И кашинской мадерой бьют. Не сосчитать роскошных блюд: Вот фаршированная щука Чесночный аромат струит, Вот кугель рисовый стоит. Картины Гюлиха и Штука, Расписан Барсовым плафон, И превосходный патефон Из Лодзи (двадцать два целковых) Мотивы шансонеток новых Так упоительно поет. Но тщетно Либенсдам зовет На ужин Нэти: величаво Она благодарит его, Склонив головку, точно пава, Не обещая ничего. И зреет в сердце у него Глухой обиды жгучий веред. У Либенсдама (кто поверит?) В палаццо тайный есть гарем. Здесь вечером, от страсти нем, Он спальную шагами мерит, Бутылка пейсеховки, крем, Маца и курица на блюде. Два нефа вводят между тем Красавицу. Какие груди! Какие бедра! Что за торс! И корчась в сладострастном зуде, Он клюквенный глотает морс. Нет, надоели одалиски! Иного хочет Либенсдам: Как лучше пейсеховки виски, Так Нэти краше этих дам. Ее похитить он решает. Зажмурясь, тихо заряжает Револьвер Лефоше, потом, Надев очки, парик и маску, Велит закладывать коляску И мчится прямо к Нэти в дом. Он быстро входит без доклада. В руке револьвер. – «Что Вам надо?» Впился он в Нэти, как паук. Но не смутилась дама, вдруг Она револьвер выбивает У похитителя из рук. Курка раздался резкий звук, И на колени упадает Красавец дерзкий. – «Ай, мадам, Гевалт ваймир! Ведь он штреляет!» – «Оставьте пистолет! Я Вам Отдамся! – Нэти отвечает. – Ну что же Вы?» – «Шпугался я. Ай-вай!» В груди любовь тая, Несчастный Либенсдам вздыхает. Затем, потоки слез струя, Спешит домой, белье меняет И в тот же вечер уезжает В заокеанские края.

17

«Бриллианты Тэта» – т.е. фальшивые бриллианты, подделка.