Морозные узоры: Стихотворения и письма
Шрифт:
Из рамок глядят огромные портреты и, как в страшных картинах, следят за мной глазами. Особенно есть один. Я до сих пор не узнала кто: он висит у нас в гостиной и так, что его видно в зеркале в моей комнате. Он положительно следит за мной. Я здороваюсь с ним по утрам и киваю ему по вечерам. Он отлично, мне кажется, меня знает, и, когда доволен мной, лицо его проясняется и делается мрачным, когда он на меня сердится. Портрет этот представляет какого-то вельможу в Англии при Елизавете. Есть еще красивая дама, она всегда смеется и смотрит насмешливо, блистая своими черными глазами. Ее пудреная прическа и мушка придают особую прелесть ее злому лицу. Есть один страшный старик: насупившись смотрит на меня из-под темной круглой шляпы. И когда я прохожу вечером этот длинный ряд гостиных, боскетных и г. д., я всегда избегаю встречаться с ним взглядом. И все эти живые еще днем портреты превращаются
39
Аналогично высказывался о галерее А. Р. Томилова художник В. Максимов, уроженец Старой Ладоги, вспоминая, как сам «дивился тому, что люди со стен глядят, как живые» (Автобиография // Голос минувшего. 1913. № 4. С. 160).
Садовской – Чубаровой
26 сентября 1903 г. Москва
Ольга Геннадиевна!
К моему удивлению, я чувствую себя в Москве превосходно. «Ни слез, ни жалоб, ни тоски»… Ваши наставления исполняю в точности: хожу на лекции, в Румянц<евскую> библиотеку. Приобрел несколько книг, Ал. Добролюбова – «Книгу стихов» (декадентских, декадентских!!!), Розанова (да, Розанова) «Сумерки просвещения» и «Мысли мудрых людей, собранные гр. Л. Толстым». Вероятно, Вы одобрите только последнюю покупку. Хотя Вы будете любить декадентов, честное слово! Знаете ли Вы, что Мережковский ставит Розанова выше Толстого? Откройте 2-ой том «Л. Толстой и Достоевский» – Вы это найдете в предисловии.
Как Ваша воскресная школа? Желаю Вам успехов.
Стихи Добролюбова – прелесть [40] .
Мною овладел какой-то зуд книгоприобретения. Завтра иду покупать всего Мережковского, затем куплю Брюсова, Бальмонта, Розанова, конечно, и др.
А на Рождество дам Вам прочесть кое-что и обращу Вас в свою веру.
P.S. А вот мое стихотворение, посвященное одной барышне:
Как бледный свет осеннего заката,
Ты тишины таинственной полна,
40
Приложено ст-ние «Зеркало (par clair)».
Безвкусный плод, цветок без аромата,
Вечерних вод зеркальная волна.
Задумчива, как лилия речная,
Поникшаянад дремлющим прудом,
Ты вдаль глядишь, чего-то ожидая,
Упоенасвоим прекрасным сном.
Придет пора возвышенных страданий,
Душа твоя восторгом расцветет.
И из страны бесстрастных ожиданий
В страну любви незримо перейдет.
Но до тех пор, томленью неподвластна,
Всесильнаяв сиянье красоты,
Как лилия, невинна и прекрасна,
О днях любви бесцельно грезишь ты.
Безвкусный плод, цветок без аромата,
Безмолвием своим упоена,
Твоя душа, спокойствием объята,
Чего-то ждет в недвижной неге сна.
Борис Садовский, 20-24 сент. 1903.
Л.Г.-О.Ч [41] :
Вы обе ныне
Живыми грезами стоите.
Из-за рамки вырезной
Очами светлыми глядите
Одна – невинная мечта,
41
Ст-ние написано на оборотной стороне присланной фотографии. РГАЛИ, ф. 464. В Чубаровском архиве на отдельном листе.
Как светлый гость святого Рая,
Цветет, безгрешна и чиста,
Житейской горечи не зная.
Другая– пылкою душой
Лелеет гнев необычайный.
И перед нею мир земной
Исполнен весь зловещей тайной.
Одна для грусти создана,
Хоть сердце ей печаль не гложет,
Другая вся любви полна,
Но никого любить не может.
А я обеих вас любил
Любовью искренней и нежной,
И в жизни образ ваш светил
Мне, как маяк в дали безбрежной.
6 октября 1903. Москва
1907-1909
«Дом на горке», где ныне мемориальный музей А. М. Горького, знает каждый нижегородец. Но мало кто знает, какую роль сыграл он в судьбе Бориса Садовского. Сюда, по адресу: Мартыновская улица, дом Киршбаума, шли его письма из Москвы, а когда он приезжал, «быстрый, гибкий, легконогий», сам стремглав устремлялся туда. Позднее в «Воспоминаниях о Горьком» он не преминул упомянуть: «Над квартирой Горького в доме Киршбаума есть еще квартира: ее занимает знакомое мне семейство, где я нередко бываю» [42] . Семейство это – Чубаровы: мама Ольги Геннадиевны – Наталия Александровна, две сестры, брат-подросток, который вскоре поступит в Мореходное училище в Петербурге, а в Первую мировую войну пропадет без вести (на самом деле – окажется в плену). Ольга Геннадиевна с 1904 года здесь почти не живет. Она – в Женеве: уехала на пять лет, чтобы получить образование европейского уровня. Приезжая летом на короткий срок, видится с Садовским, но редко: городской жизни он предпочитает Щербинку. В Женеву мама отправляет письма буквально каждый день, и Ольга Геннадиевна – в курсе всех нижегородских дел.
42
Горький в Нижнем // Звезда. 1941. № 6. С. 174.
Частые гости Чубаровых – гимназистки, молодые люди, студент Борис Садовской. В отсутствие «женевской курсистки» готовы отметить ее именины и день рождения.
На вечеринках постоянно звучат романсы. У Лили (Елизаветы) хороший голос, с ней занимается педагог. По ее просьбе Садовской сочинил несколько текстов для переложения на музыку. «Б.С. заходит к нам запросто, очаровал обеих твоих сестер, написал Лили очень красивые слова. Этот романс она поет с Богодуровым», – сообщала дочери Наталия Александровна, имея в виду композитора Всеволода Богодурова, общего любимца нижегородцев. Через несколько дней снова о поэте: «Приходил Борис Садовский. Много интересных стихов читал "на злобу дня", насчет наших барышень (о ловле женихов)».
Одно стихотворение такого рода, чисто «домашнее» — отчет о свадьбе общей знакомой Зинаиды Краснопольской, – послано в Женеву, а также романс «Хрисантемы», в автографе посвященный Ольге Геннадиевне, сочиненный под влиянием пения Лили. Ей тоже подарены стихи.
ЕЛИЗАВЕТЕ ГЕННАДИЕВНЕ ЧУБАРОВОЙ
В день Ангела
Когда-то, в день Елисаветы,
В столицу кинутый поэт,
Слагал я легкие куплеты