Морская дева
Шрифт:
После возвращения из отпуска Миша вернулся работать на свой "Зевс". Теперь они стали видеться с Катей лишь в короткие промежутки между рейсами. В конце лета Мишу временно перевели на "Алмаз", который шел в Японию.
"Здравствуй, моя любимая Катенька!
Я совсем разучился писать: почерк такой, как будто я пишу левой ногой по-арабски, ошибок полно, и с мыслями туго, поэтому я начинал это письмо трижды, и каждый раз откладывал.
В одно прекрасное утро я поймал себя на том, что у меня прекрасное настроение. Была отвратительная бортовая качка, и в столе что-то надоедливо перекатывалось: бр-р-р-бум, бр-р-р-бум. Обычно я в таких случаях незаметно подкрадываюсь
Вставать еще было рано, и я занялся расследованием причины моего хорошего настроения. Оказывается, я видел во сне тебя, и, кажется отца тоже. Подробностей не мог вспомнить, но помнил, что мы с тобой разговаривали, и ты была так прекрасна, почти как наяву, и очаровательно мне улыбалась.
С этого и начались мои мучения, которые продолжаются и до сих пор, хотя прошло уже больше половины рейса. Мне очень захотелось поговорить с тобой, я сел за письмо, но не смог связать и двух слов. "Жена твоя ослепила тебя во сне своей красотой, вызвала бурю страстей, а мысли твои разбежались тем временем" — сказал я себе, письмо отложил и стал ждать, когда мысли опять соберутся. Они собирались два дня, а когда все собрались, я разложил перед собой три твоих фотографии, и погрузился в размышления. Потом всплыли воспоминания, потом заработало воображение, и на фотографиях я обнаружил не только твое лицо, но и всю тебя. Тут же все собранные мысли со свистом покинули мою голову, да и сама голова куда-то девалась, а мне захотелось поскулить, потому что очень по тебе соскучился. Стоп! Я сейчас подумал, что неплохо бы поносить тебя сейчас на руках, и вдруг вспомнил, что делал это во сне. Ну конечно, а то с чего бы ты мне так хорошо улыбалась? Как странно, сон я видел больше недели назад, а вспомнил его только сейчас. Вот если бы еще такой приснился, а еще лучше чтобы ты каждый раз ко мне приходила во сне, а еще лучше — наяву. Как было бы хорошо, если бы мы в этом рейсе были вместе, тем более что в каюте я живу один. Представляешь, мы прошлись бы с тобой под ручку по Кобе на зависть всем японцам. Я им сочувствую: ни одному из них не суждено увидеть такую красавицу. Жаль, что морякам не разрешают брать за границу жен, даже идеальных, как ты. Но что бы я не говорил, больше всего мне хочется оказаться сейчас в нашем милом уютном домике и видеть тебя. Для меня это самое большое счастье. Когда еще я тебя называл на "Вы", я предвидел, какая будет наша жизнь, какие будут отношения, если мы поженимся. Может быть "предвидел" не то слово. Наверно я очень хотел, чтобы было именно так.
И все же я часто задаю себе вопрос, все ли действительно так, как я вижу, как себе представляю. Может быть я ослеплен собственной любовью и счастьем, и чего-то не замечаю? Мне очень хочется посмотреть на нашу жизнь твоими глазами, чтобы убедиться, что я зрячий. Только ты не обижайся, Катенька, эти мои сомнения не имеют ничего общего с недоверием, просто мне хочется знать, что ты так же счастлива, как и я.
Вчера получил твою радиограмму, и перечитал ее двадцать раз.
Через два часа мы будем в Находке, и я отправлю тебе это письмо.
До скорой встречи, моя любимая, нежно целую всю тебя, твой Стрельцов".
В экспедиционном отряде АСПТР было три спасательных судна: "Зевс", "Алмаз" и старенький "Изыльметьев". Для реставрации коленчатых валов главных двигателей с/с "Алмаз" шел в Японию. Визированных моряков в экипаже "Алмаза" не хватало, и были сделаны некоторые перестановки. Таким образом, Стрельцов временно оказался в экипаже "Алмаза". С Кобе судно вернулось в г. Находку спустя три недели после выхода из Петропавловска.
На свои гроши, полученные за рейс, Михаил смог купить только летнее платье и кофточку для Кати, небольшой подержанный магнитофон, и шесть шариковых ручек с электронными часиками на подарки друзьям. Михаил выяснил у помполита, не являются ли эти ручки контрабандой, и тот заверил, что не являются. Поэтому все эти покупки лежали на виду, как требовали работники таможни. Однако ему было сказано, что ручки в таком количестве являются злостной контрабандой, и таможня их конфискует.
— Но одну, по крайней мере, вы должны оставить?
— Вот если бы ты купил одну, мы бы оставили, а шесть — контрабанда.
— Хорошо. Я не хочу ввозить контрабанду в страну, поэтому я хочу заплатить пошлину. Как это сделать?
— Мы оставим тебе акт изъятия, в понедельник придешь с ним к начальнику таможни, уплатишь пошлину, и получишь их назад.
— Но мы завтра уходим, нельзя ли сделать это сегодня?
— Сегодня и завтра таможня не работает.
Миша с досадой думал о том, что мог просто сунуть их в карман, а упаковку выбросить.
После обеда в воскресенье выяснилось, что судно задержится в Находке еще на три дня, потому что для них готовят какую-то единицу для буксировки во Владивосток.
Миша занимался ремонтом светильника на шлюпочной палубе, когда вахтенный матрос сказал, что его ждут на трапе по важному делу. У трапа его ждал вчерашний таможенник.
"Интересно, дело важное для меня, или для него?" — мимоходом подумал Миша.
— Мне нужно с вами поговорить.
— Я вас слушаю.
— А можно пройти в каюту?
— Пожалуйста.
— Вы знаете, произошла ошибка. — Начал таможенник в каюте. — Я посмотрел опись запрещенных для ввоза товаров, и убедился, что ручки контрабандой не являются. Вы извините, что так получилось, я принес вам ручки, а вы верните мне акт.
— Скажите, а если бы наше судно не задержали на три дня в вашем гостеприимном городе, вы стали бы смотреть опись товаров?
— Ну, разумеется.
— А я думаю, что нет. Поэтому я все же настаиваю на пошлине, и завтра предложу ее вашему начальнику.
— Я понимаю ваше раздражение, и в качестве компенсации принес вам бутылку коньяка.
— Вот как? Вы считаете, что такое хлебное место, как таможня, стоит всего лишь бутылки коньяка?
— Ну, хорошо, две бутылки.
Миша подумал, что если из таможни выгонят этого придурка, на его место придут двое других, еще более ревностных блюстителей интересов государства. Он молча отдал бумажку. Однако таможенник мялся в дверях, и Миша догадался, чего он хочет.
— Ну и что ты мнешься, ты думаешь, я буду на радостях распивать с тобой этот коньяк? С тобой я пить его не буду.
Незаметно пролетела осень, и Миша с Катей торжественно отметили годовщину совместной жизни. Пригласили друзей, и на этот раз Кате помогали готовить и Аня Маркевич, и Галя Рекунова.
Затем наступил Новый, 1982 год. И отметили они его без друзей, так, как мечтал Миша его отметить еще два года назад: в доме благоухала елка, горели дрова в камине, и свечи на нем, они пили шампанское, вспоминали свое романтическое знакомство, Катя была неотразима в своем вечернем платье, а потом и без него. Возможно, в эту новогоднюю ночь Катя и забеременела, как выяснилось позже.