Морская война

Коломб Филип Хоуард

Британский флот не был виден до 31 августа и был слабо преследуем, как уже и было сказано, до 1 сентября, когда, полагая, что неприятель находится в 18 или 20 милях под ветром и собирается войти в Плимут, и имея также известие о появлении большого числа судов к западу, которые оказались потом голландским конвоем, – преследование, если здесь можно употребить этот термин, окончательно оставили, и весь огромный флот направился в Брест.

Так окончилась попытка, обещавшая успех неприятелю и угрожавшая нам более всех других попыток Франции приобрести обладание морем для цели вторжения. Я приписываю эту полную неудачу медлительности испанцев соединиться с французами. Эта медлительность способствовала развитию болезней, недостатку в провианте и воде и всего более, быть может, потере энергии и увлечения делом. Но допуская, что имел место недостаток предприимчивости в деле, условия которого сначала сложились для Франции так благоприятно, мы не должны отрицать, что в советах союзников царила роковая двойственность. Если бы ими руководила одна идея, под влиянием которой, как мы видели, всегда действовала Голландия, то невозможно почти допустить, чтобы при такой громадной силе союзников

флот их не искал бы флота сэра Чарльза Гарди, не нашел бы его и не одолел бы его в августе. Двойственность идеи – с одной стороны, произвести вторжение в Англию перед лицом флота Гарди, а с другой стороны, атаковать этот флот – породила разногласия в решениях и побуждала думать о возвращении скорее домой. На самом деле нет точного объяснения предположений соединенного флота, но каковы бы его намерения ни были, они, в конце концов, были парализованы соседством гораздо более слабого британского флота.

Перехожу теперь к рассмотрению предварительных и подготовительных действий, которые повели к наилучше организованной и самой настойчивой попытке Франции приобрести обладание морем с определенной дальнейшей целью.

Период с 1797 до 1805 г. был одним из тех, в течение которого морские операции в Канале, в Северных морях, около берегов Франции, Испании и Португалии, в Средиземном море и даже, может быть, в Вест-Индии преследовали более или менее одну идею – приобрести обладание морем, достаточное для того, чтобы переправить армию через Канал.

Хотя приготовления для обширного предприятия шли, наверное, уже осенью 1796 г. и хотя в Англии уже ожидалась около этого времени попытка систематического вторжения в ее пределы французских войск, Наполеону все-таки необходимо было еще окинуть взором все поле войны и оценить все огромные «возможности», даваемые стратегической позицией, занятой Францией и ее союзниками [56] .

В 1796 г., несмотря на то, что уже начала приготовляться большая Булонская флотилия и были вообще распространены мысли о повторении, но только в крупном масштабе, способа вторжения, примененного Вильямом Завоевателем (посадка войск на суда на одном берегу и высадка их на другом берегу при помощи множества мелких судов), появились все-таки новые проекты самого несообразного характера. Предлагалось произвести вторжение сравнительно небольшими частями войск под прикрытием эскадр кораблей, недостаточно больших для попытки приобрести обладание морем, но только способных отражать атаку относительно небольших сил.

56

Лорд Гренвиль пишет маркизу Букингему 30 января 1794 г.:

«Французы, очевидно, намерены испробовать свой план вторжения… Наша лучшая оборона есть, безусловно, наша морская защита, которая очень сильна и будет, я полагаю, становиться с каждым днем все сильнее».

Эти идеи были реализованы в организации экспедиции Гоша из Бреста в залив Бантри в декабре 1796 г. и в предполагавшейся экспедиции голландцев из Текселя на север Англии или Шотландии. Последняя экспедиция, оставаясь в течение нескольких недель вполне подготовленной, была расстроена, без попытки к осуществлению, осенью 1797 г. Хотя совсем нет необходимости здесь обсуждать эти планы в деталях, но уместна все-таки коротенькая заметка о них, так как неудача их, без сомнения, вызвала в уме Наполеона убеждение, что морская война с Соединенным королевством не может быть продолжена таким образом с надеждой на успех, и что если идея о вторжении должна осуществиться во что бы то ни стало, то приобретение абсолютного обладания морем необходимо должно быть предварительно обеспечено. Попытка Гоша, которая оказалась безуспешной по различным причинам, послужила тем не менее доказательством недействительности блокады Бреста в виду неприятеля, готового с минуты на минуту выйти в море. Но, с другой стороны, внутренняя жизнь морских и сухопутных сил Гоша, как она рассказана одним из возмутившихся в его лагере – Теобальдом Вольф Тоном, большая медлительность, после того как уже все готово было к выступлению, и утомительное наблюдение изо дня в день сигнальных станций для возвещения, что берег чист, также служат доказательством всей трудности выйти в море незамеченным и вероятности, что экспедиция могла быть расстроена просто вследствие промедления [57] .

57

Посадка войск на суда происходила в Бресте 17 ноября. 23-го Тон «не мог понять, что еще задерживает их»; 25-го полковник Ши объявляет ему, что они отправляются через 6 дней. Тон сам вступил на судно 1 декабря. Гош и его штаб сели 12-го. Флот выступил в море в ночь на 16-е, и на следующее утро 25 кораблей из 43 были потеряны из виду, тогда как они должны были держаться все вместе.

Этот вывод еще сильнее подчеркивается результатом предполагавшегося вторжения из Текселя, и опять Вольф Тон описывает нам внутреннюю жизнь блокированного флота и его затруднения.

Голландский флот состоял из 15 линейных кораблей, 10 фрегатов и корветов и 27 транспортов, при 13 500 человек экипажа. Для возможности выступить в море он нуждался в двух вещах: в благоприятном ветре и отсутствии блокады неприятеля – требования, совсем не совместимые между собой. Провизия и запасы тратились и истощались; войска были сняты с судов, и экспедиция расстроена [58] . Эти две неудачи вряд ли были предусмотрены в общем плане. Войска, посаженные на суда, представляли только летучие отряды, которые предполагалось предоставить их собственным средствам и ожидавшемуся дружескому приему со стороны недовольной части населения, в пределы владений которого намеревались вторгнуться. Они не имели и не должны были иметь надежды на сообщение со своей страной

после высадки на берег неприятеля.

58

Уже некоторое время все было готово к выступлению, когда Тон прибыл 8 июля 1797 г. С этого времени и до 3 сентября, когда он покинул флот, зная, что экспедиция пришла в упадок, все дни были посвящены наблюдению за флюгаркой и британским флотом, который обыкновенно был ясно виден с якорного места. Голландцы, кажется, были в подробностях извещены обо всем, что происходило в Англии, – о возмущении и о точных силах Дункана, – изо дня в день.

Но неужели ничего нельзя было достигнуть, кроме этих неудач? Франция в 1797 г. не была одинока в своем предприятии, так как таким морским операциям, при помощи которых могло произойти вторжение в Англию, сочувствовали, надо думать, Голландия и Испания… К ним могли бы, пожалуй, присоединиться еще и другие морские державы, как Россия и Дания.

Весь берег от Ниццы вдоль французских и испанских берегов Средиземного моря и далее по берегам Атлантики до реки Гвадиана был враждебен Англии. Затем, после перерыва португальским берегом, эта враждебная линия начиналась опять у реки Минхо и шла по Бискайскому заливу вдоль французских берегов, вдоль Канала, в Немецкое море, по берегу Голландии вплоть до самого Ольденберга; далее, после небольшого перерыва ганноверским берегом, начинались сомнительные берега Дании и Балтики.

Вдоль этой линии главные враждебные порты, где неприятель мог собраться и вооружиться и откуда могли ожидать его выступления, были следующие: Тулон, Картахена, Кадис, Ферроль, Рошфор, Брест и Тексель. В 1796 г. было выяснено, что союзники (Испания и Франция) могли выставить против нас следующие линейные флоты, распределенные приблизительно так:

[59]

Во многих отношениях, особенно в том, что касается Испании, эти силы были существенны, без сомнения, только на бумаге. Однако общий итог 136 судов был таков, что если из него многое и повычеркнуть, то все же сила остается довольно внушительная.

59

Порт на северном берегу Испании – теперь без значения.

Взгляд на карту указывает на огромное стратегическое могущество в руках французского правительства, руководившего всеми этими силами из такого центрального пункта, как Париж. В те времена блокада была хотя и более совершенна, чем раньше, но все-таки не могла быть непрерывной, как подверженная случайностям погоды и необходимости удаления от времени до времени в защищенный пункт для наливки водой и погрузки провизии – иногда недалеко от блокируемого порта. Как бы геройски и упорно ни велись действия блокирующих сил, никогда нельзя было быть убежденным, что блокируемый флот не проскочит незамеченным и не скроется без следа в море.

При таких обстоятельствах более сильный флот англичан мог оказаться значительно слабее в обороне. Если бы он был сосредоточен у берегов Соединенного королевства, то он, конечно, мог бы оказать достаточную оборону против вторжения неприятеля, но тогда он оставил бы без защиты не только торговлю империи, но и большую часть ее отдельно лежащих владений. Если бы он был разделен на большое число эскадр – каждая с назначением блокировать один из больших портов от Тулона до Текселя, – это могло бы помешать даже нескольким эскадрам неприятеля проскочить, соединиться вместе и напасть в большом превосходстве сил на один из британских отрядов в момент, для него самый неблагоприятный. Париж мог отправлять приказания в Брест, Рошфор, Тулон так, чтобы они достигали этих портов наверняка и одновременно, в течение нескольких дней. Лошадиная почта в Ферроль, Кадис и Картахену была сравнительно быстра и надежна [60] . Лондон, наоборот, был на конце цепи тех сил, которые ему приходилось направлять и двигать. Невозможно было извещать блокирующие эскадры одновременно. Тулонская эскадра Британии не имела возможности узнать, какие известия были посланы Брестской эскадре, ранее чем через несколько недель после дня получения их в этой последней. И даже когда приказания были посланы и достигли желаемого пункта, никогда нельзя было быть уверенным, что корабли не отнесены туда штормом или не отступили в другое место по причине настоящей или ложной тревоги.

60

Наполеон в Булони 22 августа получил депешу от Лауристона из Ферроля, откуда она была отправлена, вероятно, 10-го числа.

Нужды и требования Великобритании были таковы, что она никогда не могла гарантировать силы, превосходящие силы неприятеля, около каждого блокируемого порта. Силы ее в рассматриваемое время, по количеству линейных кораблей и по распределению, были таковы:

[61]

Таким образом, номинально общие наши силы были не только меньше на 10 кораблей флота, выставленного неприятелем, но еще нужды британских колоний потребовали отделения с европейского театра войны 38 линейных кораблей, тогда как неприятель выделил из своих европейских сил только 25 кораблей.

61

Этот итог состоит из кораблей с орудиями на двух деках. Только один корабль вооружен меньшим числом, а именно 44 орудиями.