Морские были
Шрифт:
В городе Иркутске, который был в то время узлом сибирских дорог, славились богатством магазины купца Ивана Голикова. Сюда приезжали торговые люди из самой Москвы. Кроме всех прочих товаров, Голиков торговал мехами, добытыми на далеких океанских островах, в полярной тундре, на Камчатке... Прибыли купца быстро росли, и он уже избавился от компаньонов,- самому вернее подсчитывать барыши.
Но как-то ранним утром в контору к Голикову вдруг постучался непрошенный компаньон. Совсем еще молодой, бедно одетый, он начал рассказывать купцу о каких-то далеких
Голиков разглядывал его с любопытством: одежонка приношенная, сапоги в пыли, компаньон-то, как видно, шел пешком! Какими же капиталами он располагал, если извозчика не смог нанять?..
Купец не любил околичностей и спросил прямо:
– Сколько десятков тысяч у тебя найдется?
Юноша смущенно опустил глаза.
– Насчет тысяч у меня плохо. Сказать по правде, нет ни одной.
Голиков расхохотался.
– Ну что ж, молодой человек, я подожду. Как только заведутся тысячи, наведайся. Может быть, мы и поладим...
Он удивился спокойной уверенности этого парня.
– Конечно, поладим, - сказал юноша.
– А пока нельзя ли устроиться приказчиком к вам в магазин?
О дальнем морском походе в то утро они не договорились. Но Шелихов получил место за прилавком.
Уже в первые дни его службы и молодые и старые приказчики насторожились: этот паренек из Рыльска не играл в карты, не ходил в кабачок, целыми вечерами просиживал за книгами и, нередко случалось, приносил их даже в магазин. Чему он учился? Какие науки стремился познать?
Потом вдруг мелкий мирок чиновников потрясла неожиданная новость: Шелихов женился. Первая красавица Иркутска, богатая купчиха Наталья отказала всем женихам и пошла за приказчика.
Сколько здесь было и догадок и пересудов! А Шелихов взял расчет и вместе с женой уехал в Охотск.
Через шесть лет его снова увидели в Иркутске. Он пришел в контору к Голикову, поздоровался и весело спросил:
– Так что же, хозяин, продолжим наш разговор? Тысячи у меня имеются, а планы мои, пожалуй, дороже тысяч...
– Ретив!
– удивленно воскликнул Голиков.
– И как еще ретив! Ладно, выкладывай свои фантазии...
Впрочем, купец вскоре понял, что Шелихов далеко не фантазер.
– Как вы добываете товар?
– спрашивал он у Голикова с усмешкой. Собрались три-четыре купца, снарядили судно да наняли артель. Судно возвратилось, поделили товар, и точка. Нет больше компании. А потом снова ищи удачного компаньона и опять принимайся строить судно... Нет, это не по-хозяйски. Если уж добывать зверя на Аляске, значит, постоянно его добывать. Русские селения в той далекой стране построить, с туземными племенами дружбу завести. Что они видели, эти племена, от европейцев? Разбой да грабеж. Кто же не возненавидит разбойников? Или я хлебом-солью тебя встречу, если ты грабить меня пришел? А если доказать туземцам, что ты пришел трудиться, и все племена от этого только пользу получат, - они сами помощниками станут...
Голиков понял, какое огромное дело задумал
– Ладно, - молвил он в раздумье.
– А кто будет в ответе за весь поход?
– Я, - сказал Шелихов.
– Я сам пойду на Кадьяк. И жена со мною. Мы вместе и в радости, и в риске, и в беде...
Голиков встал и протянул ему руку:
– Дело!
Три корабля строились на берегу Охотского моря, в устье небольшой речонки, где вырос целый городок мастеровых.
Шелихов сам наблюдал за строительством кораблей, вникая в каждую мелочь, стараясь выиграть время. С особой строгостью отбирал он матросов и будущих поселенцев на Кадьяке: в таком отважном походе не только здоровьем, но и характерами люди должны быть сильны...
Он был доволен своим отрядом: видавшие виды моряки, сибирские охотники, мастеровые сразу соединились в одну семью, крепкую, дружную в работе.
Наступил долгожданный день, и корабли вышли в море.
Курильские острова... Камчатка... Штормовой океан... Скалистые безлюдные Командоры... Тяжелый и суровый путь.
А потом на океан надвинулся густой туман, и вскоре засвистели пурги... Нужно было готовиться к зимовке или возвращаться в Петропавловск, на Камчатку.
Но нет, Шелихов не повернет обратно. В это большое дело вложена вся его жизнь, здесь уж не может быть ни минуты колебаний.
Только в следующем году, после суровой зимовки на острове Беринга, после голодовок, болезней, неустанных работ по спасению кораблей небольшой отряд Шелихова высадился на Кадьяке.
И еще в те минуты, когда лодка, отчалив от галиота, приближалась к отмели, где-то с берега, из темного леса, донеслась первая людская "весть": густо окрашенная кровью стрела вонзилась в борт лодки...
Это была угроза, вызов, объявление войны...
Дремучий молчаливый лес высился на берегу, а дальше до самого поднебесья вставали горы, тоже сплошь покрытые лесами. В этих дебрях таился неведомый враг...
Шелихов и не ждал радушной встречи. Он знал, что племена Аляски, Кадьяка и Алеутских островов были вынуждены защищаться от участившихся нападений приплывавших издалека белых людей. Мореходы рассказывали о страшной кровавой резне, какую учинили на этом побережье южнее Кадьяка испанские и английские пираты и купцы.
Как же уверить туземцев, что он не грабитель, не пират? Для этого потребуется немало времени и усилий. Возможно, будут и сражения. Сам он, конечно, не станет нападать. Но, если уж придется защищаться, - эти бывалые люди сумеют за себя постоять...
И впервые в девственном лесу Кадьяка дружно зазвенели пилы и топоры, и вековые кедры со стоном склонили долу свои вершины.
На расчищенной площадке русские промышленные люди первым делом воздвигли высокий и прочный частокол с дозорными башнями по углам. Это была маленькая крепость, за стенами которой одновременно началось строительство поселка.