Морские были
Шрифт:
– Я хотел бы видеть русского начальника, - сказал старичок по-английски и, услышав ответ, стремительно двинулся к Григорию Ивановичу.
Внезапно между Шелиховым и гостем вырос безмолвный, с копьем наперевес Ингалак.
– О, у вас, я вижу, строгие порядки, - смущенно заметил англичанин.
Ингалак не сказал ни слова, даже не взглянул на него, лишь отступил на шаг и опустил копье на уровень груди так, что оно стало преградой между Шелиховым и незнакомцем.
– Кто вы и чем вызвано ваше посещение?
– спросил Шелихов.
– Я Боб Томпсон, капитан
– Меня вынуждает обратиться к вам бедственное положение...
– А, это другое дело!
– живо откликнулся Шелихов. Он сам опустил копье и пожал гостю руку, ощутив на его пальцах холодноватый металл колец.
– Что случилось? Какая требуется помощь?..
– Этот корабль вам, конечно, знаком, - сказал англичанин.
– Он принадлежал покойному мистеру Сплитсу... Уолби Сплитсу из Саутенда...
– Покойному?
– удивился Шелихов.
– Да, мистер Сплитс скончался полгода тому назад от желтой лихорадки в Калифорнии... Мир его душе! У мистера Сплитса имелись долги, и этот корабль был продан с аукциона. Он носит прежнее название "Тигр", однако на нем исчезли дурные нравы...
Старичок засмеялся.
– Мне очень жаль, что мистер Сплитс скончался, - заметил Григорий Иванович, продолжая рассматривать гостя.
– Я рассчитывал увидеть его висящим с веревкой на шее. Покойник заслужил этого вполне.
И снова старичок засмеялся:
– О, да! Это был порядочный пройдоха... Но мертвым многое прощается. Мир его душе. Я пришел сюда не для того, чтобы осуждать мертвецов. Я пришел просить помощи, конечно, за приличное вознаграждение...
– Мы готовы оказать помощь бесплатно, - сказал Шелихов.
– Иначе это была бы торговля, а не помощь...
– Вы очень благородны!
– восхищенно воскликнул гость.
– В наше время такие люди встречаются редко. Однако я достаточно богат, и если потребуется вознаграждение... Вы знаете, - золото теряет цену, когда опасность грозит кораблю... У меня случилась неприятность: от цинги умерло одиннадцать матросов. Семеро лежат в кубрике, как чурбаны; их тоже, наверное, придется выбросить за борт. Оставшаяся часть команды не в силах управиться с парусами. А мне необходимо срочно возвращаться в Англию, - от этого зависит все мое состояние. Как видите, я вполне откровенен, хотя это дает вам возможность повысить цену. Короче: мне нужны моряки. Я не рассчитываю на русских. Ваши матросы нужны и вам. Но у вас есть матросы-кадьяки, они, говорят, отличные моряки. Я прошу уступить мне с десяток или полтора десятка кадьяков. Мы останемся довольны друг другом!
– Как это... уступить?.. Продать?!
Старичок попятился, оглянулся на шлюпку:
– О нет! Вы не поняли... У меня есть тлинкиты... Сорок человек тлинкитов, они тоже отличные моряки. Вы увидите, какие это парни, богатыри! Только они не хотят плыть в Англию, безмозглые твари, и я ничего не могу с ними поделать. За пятнадцать ваших кадьяков, при условии, что они согласятся пойти на мой корабль, я отдам сорок тлинкитов и, если уже на то пошло, дам еще додачу...
Шелихов задохнулся от гнева.
–
– закричал он.
– Вы торгуете людьми?! Вы готовы менять их, как вещи, торговаться и предлагать додачу?! Вы насильно взяли этих тлинкитов и еще хотите, чтобы они работали на вас?..
Старичок выше вздернул острую бородку:
– Вы разрешили мне сойти на берег, надеюсь, не для того, чтобы кричать и топать ногами? Прошу не забываться: я подданный британской короны... Его королевское величество охраняет британцев на всех морях. Но вы не знаете сумму... Я предлагаю десять тысяч долларов золотом. Десять тысяч долларов за пятнадцать жалких дикарей!
Шелихов стремительно шагнул к нему.
– Вон отсюда, мерзавец! Вон со своей короной!..
Боб Томпсон испуганно попятился. Вдруг щуплое тело его оторвалось от земли. Поднятое крепкими руками Ингалака, оно мелькнуло в воздухе и рухнуло в кипящий прибой. Два матроса кое-как втащили своего начальника в шлюпку и сразу же налегли на весла, видимо опасаясь погони. Однако за ними никто не собирался гнаться. Шелихов и Ингалак неподвижно стояли на отмели, с усмешкой глядя вслед удаляющейся шлюпке. А когда она скрылась в тени утеса, Ингалак тронул руку Шелихова и сказал, как бы извиняясь:
– Ты не сердись, Шелих... Я не хотел. Это мои руки сами сделали. Мои руки понимают: он нехороший человек...
Утром подул попутный ветер, и Шелихов сказал:
– В путь!..
Сорок кадьякских юношей торжественно простились со своими родными, поклонились земле отцов и взошли на палубу галиота. В последний раз Шелихов пожал руку своему заместителю на острове - Самойлову... Потом прогремел орудийный салют... Поднялись паруса, и корабль стремительно вышел на океанский простор.
Утро было свежее и ясное. Гористый берег Кадьяка представлялся нарисованным на розовом фоне неба густой лиловой тушью. Вскоре полоска горизонта скрыла знакомые отмели и утесы, поселок погрузился в смутное мерцание океана, а потом и далекие вершины гор медленно растаяли в дымке неба...
При ровном ветре вышел галиот в обратный путь, и верилось команде, что знакомая дорога уже не будет долгой.
На четвертые сутки шкипер заметил на горизонте какой-то корабль. Неизвестное судно шло тем же курсом, что и галиот, направляясь к Командорским островам. Оно шло не на всех парусах и двигалось медленнее галиота. К полудню расстояние между судами сократилось вдвое. Неотрывно глядя в зрительную трубу, Шелихов сказал уверенно:
– Это "Тигр"... Как видно, он направляется в Японию...
А шкипер заметил удивленно:
– Значит, Боб Томпсон и вправду торопился, если решился отправиться в такой далекий путь с подневольной командой...
С каждой минутой галиот все заметнее настигал "Тигра", и там, вероятно, немало были обеспокоены этим, - на невысокой кормовой надстройке судна то появлялись, то исчезали люди.
Шелихову очень хотелось рассмотреть поближе подозрительный корабль. Он приказал прибавить парусов и, зная повадки пиратствующих английских купцов, распорядился, чтобы приготовили на всякий случай пушки.