Морские были
Шрифт:
Лорд Маркер услышал его слова. На дряблом лице отразилось удивление:
– Вы говорите: следует считаться? Но вы - офицер и не щадили собственной жизни ради этой победы. Чему же вы больше радуетесь - победе или тому, что сохранили жизнь?
В наступившей тишине Головнин произнес отчетливо и спокойно:
– Победе и жизни.
– Объяснитесь. Разве для отважного русского офицера победа не дороже жизни?
– Конечно, дороже, - сказал Головнин.
– Я радуюсь этой победе потому, что мы - ваши союзники в борьбе против Наполеона. И одновременно я счастлив, что остался невредимым.
– Мне очень приятно, - проговорил лорд Маркер, поднимая в честь Головкина бокал, - что на моем корабле служит такой отличный моряк и друг Англии. Англия никогда не забывает своих друзей. Где бы вы ни были и что бы ни случилось впереди, - Англия будет помнить вашу службу...
Когда через несколько месяцев Головнин прощался с моряками "Фосгарта", от имени командира ему вручили пакет. На берегу он прочитал отзыв о себе. Отмечая заслуги Головнина, лорд Маркер особенно подробно останавливался на ночной абордажной схватке, указывая, что русский офицер был в голове сражавшихся, дрался с необыкновенною отвагою и был счастлив, что остался невредимым.
Значит, запомнился англичанину ответ Головнина. А русскому моряку запомнилась фраза, произнесенная командиром фрегата: "Англия никогда не забывает своих друзей"...
В 1806 году, когда Василий Головнин дальним путем - через Швецию и Финляндию - прибыл из Англии в Петербург, город русских моряков Кронштадт - торжественно отмечал знаменательное событие: корабли русского флота "Надежда" и "Нева" возвратились из первого кругосветного плавания.
Завершение этого славного похода было подлинным торжеством. Доброе начало положено!.. Отныне русские моряки пройдут в самые далекие страны.
Еще будучи воспитанником Морского корпуса, Василий Головнин мечтал о таких походах. Эта мечта не исчезла и теперь, не потерялась среди многих житейских забот.
Не каждый из давних петербургских знакомых Головнина смог бы догадаться, что в этом испытанном, внешне суровом и строгом офицере попрежнему жила юношеская страсть к беспокойным морским дорогам, к штормовым просторам морей и океанов, еще таивших множество загадок.
Он считал, что русские моряки должны разгадать эти загадки, пройти нехоженными широтами, нанести на карту еще не открытые земли.
В Англии Головнин не просто отбывал срок, положенный для усовершенствования в военно-морском деле. Пристально присматривался он ко всему, что могло оказаться ценным для родного флота, - к работе верфей, к мастерству корабельщиков, к военно-морской сигнализации, к особенностям маневров, к распорядку на кораблях... Много здесь было такого, что следовало отбросить как хлам, как дикий пережиток. Не случайно сказал он в присутствии лорда Маркера, что с жизнями матросов следует считаться. Свирепая дисциплина в британском флоте и бессмысленно-жестокая муштра всегда вызывали у Головнина отвращение.
Но было и такое, что могло стать полезным для молодого русского флота. Головнин написал сравнительный обзор состояния английского и русского флотов, составил свод морских сигналов и переслал все это в Адмиралтейств-коллегию, адмиралу Павлу Васильевичу Чичагову.
Адмирал спросил:
– Кто этот Головнин? Не тот ли маленький кадет, что служил на корабле "Не тронь меня?" Мой отец
– Он кивнул адъютанту: вызвать Головнина ко мне. Возможно, это и есть капитан "Дианы".
На следующий день адмирал выслушал рапорт Головнина и сказал:
– Рад видеть балтийского орленка таким возмужалым орлом!..
Адмирал отодвинул бумаги и раскрыл синюю тетрадь - свод морских сигналов, собранный Головниным.
– Похвально то, флота лейтенант, что, находясь вдалеке от родины, вы думали о ее флоте, заботились о нем... Эту систему сигналов мы введем и у нас, на Балтике.
Чичагов подробно расспрашивал об английском флоте, о схватках при блокаде Тулона и Кадикса, о жаркой битве в Испании, в заливе Сервера...
Затем адмирал неожиданно спросил:
– Вам, конечно, уже известно о возвращении из кругосветного плавания Юрия Лисянского и Ивана Крузенштерна? Об этом вояже говорит не только весь Кронштадт, но и весь Петербург.
– О, я в восторге от этого славного путешествия!
– Но первая ласточка должна повести за собой всю семью... Вы видели, сколько на Неве кораблей? Эти флаги вскоре увидят не только в европейских странах... Российско-американская компания просит по возможности без промедлений направить еще одно судно по уже известному маршруту к берегам Аляски. Мы решили послать военный корабль. Выбор пал на шлюп "Диану". Он, правда, нуждается в некоторой перестройке, но столь опытный командир, как вы, обеспечит все необходимые исправления...
Взволнованный Головнин встал.
– Я - командир "Дианы"?..
Чичагов молча пожал ему руку.
– Цель экспедиции - снабжение наших владений в Русской Америке. "Диана" вместо балласта возьмет морские снаряды, необходимые в Охотске и на Камчатке. Но главная цель...
– адмирал помедлил, пристально глядя на Головнина, - опись малоизвестных земель в восточном крае Азии и вблизи наших владений в Русской Америке. Быть может, вам посчастливится открыть на Восточном океане еще неизвестные земли, - желаю успеха от всей души!
Обычная сдержанность на какие-то минуты изменила Головнкину. Он вышел из адмиральского кабинета будто в полусне.
Вот она, сбывшаяся мечта! Вслед за прославленными моряками - Лисянским и Крузенштерном - он поведет корабль в дальний кругосветный рейс.
Головнин поспешил на набережную Невы. Скорей бы увидеть "Диану"!
Он узнал этот шлюп, не спрашивая ни у кого, и прыгнул в ближайшую лодку.
...Командующий английской военной эскадрой, стоявшей в заливе возле мыса Доброй Надежды, командор Роулей нередко сетовал в кругу приближенных офицеров на свою злосчастную судьбу. В то время, когда у берегов Испании, Франции, Италии, Англии разыгрывались морские сражения, ночные схватки, совершались налеты, преследования и захваты трофейных кораблей, - словом, когда другие офицеры английского флота делали настоящую карьеру, - он, Роулей, был вынужден отсиживаться здесь, на мысе Доброй Надежды, неподалеку от Капштадта, в этом глухом уголке планеты, куда даже известия о военных действиях доходили с двухмесячным опозданием...