Морские глубины. 2. Песнь бездны
Шрифт:
Это были настоящие объятия. Дайос был куда крупнее нее, и Аню не волновало, что у него нет с этой стороны ни ладони, ни локтя. Ей просто хотелось зарыться в него и слушать, как глубоко он дышит. Дайос был живым. И сильным.
И он не позволил бы ничему дурному случиться с ней.
Наконец Дайос неохотно отпустил ее. Они оба не хотели отрываться друг от друга.
— Скоро буду, — сказал он низко и раскатисто, нырнул под воду и исчез.
Аня гордилась своей выдержкой. Только благодаря ей она столько времени выживала под гнетом своего отца, и
Но Аня все равно подбежала к окну и стала смотреть, как Дайос плывет. В отличие от прошлого раза, когда ундина пытался ее напугать, на этот раз он зажег все свои огни так ярко, как только мог. Красное сияние прорывалось сквозь темноту и муть. Аня ни на секунду не теряла его из виду. Он был рядом, только руку протяни.
Дайосу потребовалась минута, чтобы найти проход в затопленную комнату, но они увидели его одновременно. Уязвимое место в конструкции. Значительная часть металла просела под давлением. Дайос протянул руку к конструкции и перекрутил ее.
Аня не знала, сколько на это нужно силы. Наверное, ей следовало ужаснуться тому, что он мог без особого труда гнуть металл. Вместо этого пламя внутри нее разгорелось только сильнее.
Дайос нырнул в комнату и на какое-то время исчез. Гнетущее чувство близкой смерти тут же вернулось обратно просто потому, что она больше его не видела. Как глупо.
«Да ты его даже не знаешь, — сказала она, не сводя взгляда с точки, где он был в последний раз. — Вы ни разу не говорили о том, кто он и откуда. Это просто… стокгольмский синдром».
Битси мигнула парой слов:
«С ума сходишь?»
Наверное.
Она смотрела на ундину как на лакомство, от которого ей хотелось откусить кусочек, так что да, пожалуй, она сходила с ума. Но он ведь спас ей жизнь. Вытащил ее из города, когда это было так необходимо.
И он все это время приносил ей еду. Расчесывал ей волосы. Зажигал ее одним прикосновением. Она и не думала…
Бессмыслица какая-то. Нельзя испытывать такие чувства к тому, кого толком не знаешь. Она и имя-то его услышала совсем недавно. Безумие. Она ничего не знала о его народе, о его прошлом.
Это у нее что-то с головой. Она слишком долго сидела на глубине, и давление действовало на мозг. Вот и все.
Но Аня никак не могла отрицать, что напряжение ушло из тела, едва он появился из комнаты с костюмом для дайвинга и маской в руке.
Затаив дыхание, она ждала, когда он вернется. В этой комнате остался последний кислород, сохранившийся на станции, а жизнеобеспечение работало всего на десять процентов. Скоро воздух должен был закончиться.
Дайос протянул ей маску, а потом поднялся из воды. Неловко опершись на короткую руку, которой наверняка было жутко неудобно поддерживать такой вес, он начал выжимать из ее костюма воду.
К сожалению, маска перенесла затопление хуже, чем Аня надеялась.
— Битси, — попросила она, —
Дроид осмотрела маску и залила линзу анимированными слезами.
«Сломана».
— Починить можно?
«Не здесь».
Тяжело вздохнув, Аня посмотрела на Дайоса, который все еще изо всех сил пытался привести ее костюм в пригодное состояние. Он еще не знал, что ей предстояло остаться здесь. Навсегда.
Голос в голове сказал ей, что если уж она собралась умирать, то это следовало сделать без сожалений.
Расправив плечи, она решительно подошла к Дайосу. Он покосился на нее, но тут же перевел взгляд обратно на костюм.
— Я не знаю, как это работает. Это плохо, что он мокрый? У нас нет времени его сушить.
Усевшись сверху на костюм, она взяла его лицо руками и развернула его к себе. Он моргнул. В его черных глазах отражалась ее решительность.
— Аня? — медленно и низко спросил он. — Что ты делаешь?
— Расскажи мне что-нибудь о себе.
— Что?
— Расскажи мне что-нибудь о себе, — повторила она. — Хочу знать что-то помимо того, что ты мой похититель. Хочу знать, кто ты, как личность, а не только то, на что ты способен.
Он тряхнул головой:
— Я не понимаю, о чем ты просишь. Что ты хочешь знать?
Она не знала. Все. Ничего. А что, если его слова ее разочаруют? Вдруг она узнает о его отношении к миру и поймет, что они настолько разные, что у них никогда ничего не выйдет?
Впрочем, какая разница. Ей предстояло утонуть, а ему — смотреть, как она захлебывается.
С силой сглотнув, она отогнала от себя эти мысли и попыталась улыбнуться.
— Какой твой любимый цвет?
Он заглянул ей в глаза и ответил так тихо, что даже Битси едва разобрала.
— Голубой.
Цвет ее глаз.
— Сколько тебе лет?
— Тридцать с чем-то, я уже давно перестал считать.
Что еще ей было нужно?
— О чем ты мечтаешь?
Его взгляд метнулся к ее губам. Она бы пропустила это, если бы не знала его так хорошо. Но она знала. Она научилась понимать это создание так же легко, как саму себя.
Он облизнул губы, и его черный язык вызвал у нее слишком много эмоций.
— Хочу найти ту, которая не боится меня. Хочу знать, что, вернувшись домой, могу положить голову на что-то мягкое, что кому-то будет не все равно, что у меня был сложный день или плохое настроение. Хочу о ком-то заботиться, хочу, чтобы обо мне заботились в ответ. Вот об этом я мечтаю.
Глаза защипало от слез. Этот милый, ужасающий мужчина прожил жизнь, которую она не могла себе даже представить. Как он дошел до такого? Почему начал думать, что никто никогда не увидит в нем не только оружие, но и личность?
Как же глубоко, наверное, он похоронил эту мечту, чтобы выживать все это время. Она позволила взгляду упасть на его короткую руку. Наверное, опираться на нее вот так было больно, но он даже не морщился. Он терпел боль и не жаловался, потому что боялся, что костюм будет для нее слишком холодным или не сработает вовсе.