Морские глубины. 2. Песнь бездны
Шрифт:
Второй ундина упал на пол с тяжелым шлепком. Из его аквариума тоже хлынула вода, но на этот раз Аня была готова и переждала поток, вцепившись в ножки стола, который не двигался под весом лежавшего на нем тела.
Сделав глубокий вдох, она заставила себя встать. Нога пылала адским пламенем после того, как ее вспороло дурацким инструментом. Интересно, что попало в ее рану, впрочем, какая разница. Все равно ей теперь не жить.
Глубинник подхватил второго ундину на руки. В его руках спящий самец выглядел маленьким.
Аня показала
— Вон, открыла для вас. Не знаю, понимаешь ли ты меня, но вы можете уходить. Я отвлеку их, чтобы вы успели убраться подальше.
А вот она уже выбраться не успевала. Отец наверняка отправил в комнату бесчисленное количество людей. У этих ундин был только один шанс на побег, и этим шансом стала она. Секретностью больше и не пахло. Оставалось только надеяться, что рванет достаточно бомб, чтобы нанести городу серьезный урон.
Глубинник кивнул, словно понял ее, и выскользнул в люк. Аня уже слышала приближающийся грохот сапог по металлическому полу. Выждав до последнего мгновения, она выдернула поднос, и люк захлопнулся с финальным лязгом.
Аня знала: это конец.
Ей предстояло отвлечь толпу мужчин и женщин, которым приказали остановить ее любой ценой. От этого зависело множество жизней.
Двери распахнулись. Металл ударился о металл с такой силой, что вся комната содрогнулась, и, обернувшись, Аня увидела человека, которого меньше всего ожидала увидеть в этой комнате с толпой народа за его спиной.
— Привет, пап, — выдохнула она.
Генерал стоял посреди своей исследовательской лаборатории, красный, как свекла, и трясся от злости. Он окинул взглядом разгром и разбитые аквариумы. Заметил то, как она опиралась на стол с мертвым телом, очевидно раненая. Он увидел все, кроме комнаты с оружием.
С чего ей было возвращаться в комнату, которая навсегда покалечила ее? Разве стала бы она снова рисковать собой? Отец все еще видел в ней глупую маленькую девочку, которая слишком сочувствовала ненавистным ему существам.
— Аня, — сказал он, явно прилагая все усилия, чтобы не заорать на нее. — Что ты наделала, малышка?
— Я тебе не малышка. И я освободила их.
— Почему?
— Потому что они по своей сути как люди. У них есть культура, есть жизнь, которую мы не понимаем. И потому что ты вскрываешь их заживо ради своих извращенных игр. Не знаю, откуда в тебе желание резать живых существ, которые чувствуют каждый надрез, но больше я тебе этого не позволю.
С каждым ее словом он становился все краснее и краснее. А потом повелся на ее провокацию:
— Все вон отсюда.
Стоявший рядом солдат удивленно посмотрел на него:
— Сэр?
Видимо, новенький в рядах зомбированных служащих ее отца. Этот парень не только считал, что находится там, где должен быть, но еще и посмел ослушаться ее отца на глазах у других.
Ничему жизнь некоторых не учит.
— Вон отсюда! — рявкнул отец. — Не заставляйте меня повторять еще раз. Это семейное дело.
Раньше, когда
Воспоминания об этой свободе было достаточно, чтобы сражаться. Даже если ей не суждено ощутить этот вкус вновь.
Анины пальцы сомкнулись на скальпеле, лежащем на столе. Она была готова замарать руки, если придется. Ее отец это заслужил.
Потребовалось некоторое время, чтобы все протиснулись сквозь дверной проем в коридор, но в конце концов их оставили наедине. И выражение родительской укоризны на лице ее отца сменилось откровенной яростью.
— Сначала ты воскресаешь из мертвых, — начал он низко и хрипло. — А теперь выпускаешь на свободу образцы? Скажи-ка мне, дочка, откуда ты узнала, что здесь происходит?
— Ундины умеют говорить.
— Ни один ундина не покидает эту комнату живым, так что придумай другое объяснение. — Он сделал несколько шагов к ней, но остановился, подняв руки, когда она выставила перед собой скальпель. — Эта железка тебе никак не поможет, Аня. Положи.
— Нет, — прошипела она, поправляя Битси на голове, чтобы лучше видеть и линзу, и отца.
— Ты что, думаешь, я не знал о твоем связном вне города? Я наблюдал за тобой с малых лет. Я знаю все, что ты делаешь.
Она не собиралась на это вестись. Да, на Битси часто ставили прослушку, но она каждый раз чинила ее.
— Ты и понятия не имеешь, что я делаю в свободное время.
— Туз? — Он вскинул бровь. — Твоя подружка из Гаммы? Я надеюсь, ты в курсе, что о ней уже позаботились. Я послал людей разобраться с ней в тот же день, когда ты вернулась.
Горло защекотали первые нотки паники. Аня чувствовала, как шею сдавило, словно отец вцепился в нее руками.
— Ты даже не знаешь, кто такой Туз.
— Нет, Аня. Ты не знаешь, кто такой Туз. Я прекрасно знаю, кто она такая, где живет, как долго тебе помогала. И я прекрасно знал, где ты была, когда тебя похитил монстр. Но все же так прекрасно складывалось, разве нет? У меня была дочь, которая дала мне повод продолжать сражаться с монстрами в этом океане. Ты могла бы остаться с ними, и я бы тебя не тронул. Ну, насколько можно не трогать дочь, которая выбрала не ту сторону в войне. — Отец пожал плечами. — Но тебе приспичило вернуться.
Сколько еще оставалось до взрыва? Точно меньше двадцати минут. Какое-то время у нее заняло высвобождение ундин из колб, но какое именно? Ей-то казалось, что все пролетело за минуту, но наверняка прошло куда больше.
— Ну конечно я вернулась, — сказала она. — Когда мне рассказали, чем ты тут занимаешься, стало ясно, что только я смогу тебя остановить.
— Что остановить? Смерть двоих ундин? — Его губы скривились в жестокой улыбке. — Ну да, они уплывут и проживут еще пару лет. Наловлю новых.