Морские истребители
Шрифт:
– Звену Румянцева, гатовност адын. Вылет по сигнал - два зеленый ракет.
Мы вскакивали и бежали к самолетам. Было законом - ведущий не ждет, поэтому ведомые спешили первыми запустить моторы, чтобы не опоздать с выруливанием.
Вылеты на перехват вражеских разведчиков чередовались с вылетами на прикрытие штурмовиков, однако эффективности боевой работы существенно мешала скверная зимняя погода. Зачастую вместо того, чтобы летать, мы часами вглядывались в небо в надежде увидеть где-нибудь на горизонте обнадеживающий просвет. Тяжко было сидеть и ждать улучшения погоды, сознавая, что наша поддержка нужна отважным десантникам на керченском плацдарме.
16 декабря
Действия тактических групп штурмовиков и истребителей были четко распределены по объектам и времени, определены высоты и направления захода на цели. Командир эскадрильи Василий Добров выделил в группу непосредственного прикрытия МБР-2 наше звено в составе четырех Як-9, а сам четверкой расположился выше, во главе ударной группы. После вылета мы заняли места слева и справа от МБР-2, попарно. Скорость «эмберушки» была всего сто шестьдесят километров в час, поэтому нам на «яках» для сохранения своего места приходилось постоянно маневрировать с переменой мест.
До Керченского пролива шли относительно спокойно, а при подходе к Тамани все группы прикрытия начали энергично маневрировать по направлению и высоте. И закрутилась карусель, смысл которой, как я понял, состоял в том, чтобы не допустить внезапной атаки «мессеров». При таком энергичном маневрировании ведомым очень трудно было сохранять место в строю и в то же время внимательно следить за воздухом. «Оправданы ли такие действия в данной обстановке?
– задавал я себе вопрос.
– Ведь «мессеров» не видно».
Наш подопечный «самолет с домиком», то есть МБР-2, начал галсировать вдоль пролива у берега. Мы наблюдали, как из Тамани вышел катер и на большой скорости с хорошо заметным белым бурунрм взял курс к противоположному берегу пролива, занятому врагом. Ниже нас с различных направлений прошли группы штурмовиков под прикрытием истребителей. В районе Камыш-Буруна появились шапки разрывов зенитных снарядов: противник встретил их плотным огнем.
Маневрируя, мы внимательно следили за движением катера, боясь упустить момент взрыва. Вот он подошел к бухте, развернулся влево на юг и вскоре после разворота остановился, покачался и через несколько мгновений взорвался. О большой мощности взрыва можно было судить по огромному облаку черного дыма, поднявшемуся до высоты двести-триста метров. Мы не знали, какой ущерб врагу был нанесен взрывом телеуправляемого катера, по считали все же, что эффект применения такого оружия был бы значительно выше, если бы самолет-наводчик точнее определил момент разворота катера и довел бы его до причалов. В целом же действия штурмовиков и истребителей нашей дивизии в этом вылете были оценены положительно. Четкая организация взаимодействия между тактическими группами, штурмовиками и истребителями не позволила противнику сорвать задуманную операцию.
После общего разбора этого вылета я поделился с командиром звена сомнениями по поводу целесообразности резкого маневрирования истребителей прикрытия.
– Ты, пожалуй, прав, - ответил Румянцев.
– Действительно, ведомому очень сложно сохранить свое место, надо непрерывно наблюдать за ведущим. Страдает и осмотрительность… Все это
В разговор вмешался Борис Акулов:
– Ты, Воронов, не спеши с выводами. Врежет тебе разок «мессер», тогда и не так закрутишься…
Однако в последующих боевых вылетах мои непосредственные командиры, Румянцев и Акулов, закручивая «карусель», старались не забывать и о нас, молодых летчиках.
В перерывах между боевыми вылетами или в ожидании летной погоды на нашей половине землянки не раз заводили разговоры о тех или иных событиях фронтовой жизни, о находчивости и смекалке летчиков в бою. А бывало, вспоминали и комические случаи. Чаще всего они связывались с приключениями и неудачами бывшего летчика нашей эскадрильи лейтенанта П. Королева. По возрасту он был старше всех летчиков полка, до войны длительное время работал инструктором на У-2. Переучившись на истребитель Як-1, Королев прибыл в полк. По складу характера он был очень общительным, отзывчивым и всем пришелся по душе, но истребительскими качествами, к сожалению, не обладал.
Пилотировал Паша очень уж «нежно», без перегрузок, к тому же в воздухе видел плохо. И при встречах с «мессерами», случалось, попадал в переплет. Был у него еще один недостаток, он совершенно не умел плавать и страшно боялся воды. За короткое время Королева дважды сбивали в воздушных боях, и оба раза на подбитой машина он благополучно производил посадку на воду; в районе Геленджика кругом горы и «приткнуться» при вынужденной посадке на сушу, даже «на живот», было невозможно. Вот и вынужден был Павел, несмотря на страх перед водой, плюхаться у берега.
При погружении самолета в воду Королев быстро выскакивал из кабины, перебирался по фюзеляжу на стабилизатор, выступающий из воды, и терпеливо ждал своих спасителей, хотя до берега и было-то меньше сотни метров.
После второй такой посадки Королева списали с истребителей и определили летчиком связи па У-2. Позже он неоднократно прилетал к нам в полк, так что мы имели возможность ближе познакомиться с ним и убедиться в его завидном оптимизме, который сопутствовал ему даже в драматических ситуациях.
При встречах, когда кто-нибудь напоминал о случаях «приводнения», он обычно говорил с серьезным видом:
– Посмотрел бы я па тебя, когда кругом вода, а плавать не умеешь. Тут, братцы, не до шуток.
– Как же ты, Паша, после истребителя летаешь на «кукурузнике»?
– не унимались летчики.
– Так вот и летаю, - шуткой отвечал Королев, - сектор газа - до отказа и пошел. Захочется поспать, сяду где-нибудь, высплюсь па травке и лечу дальше.
– И добавлял серьезно:-Правильно поступил Авдеев, что списал меня. Какой из меня истребитель, старый я. Мне цыганка нагадала, - улыбаясь, заканчивал разговор Королев, - что испытывать судьбу можно только дважды. И не больше…
Шутка, веселый рассказ в кругу летчиков помогали снимать напряжение, отвлекали от мрачных размышлений о возможных последствиях боя. Там, где создавалась такая атмосфера, где слышался смех, там, без преувеличения можно сказать, летчики воевали более уверенно. Особенно это важно для молодых, еще необстрелянных воздушных бойцов. И вообще, могу сказать, что на войне без шутки, острого, меткого слова трудно. Не случайно же пришел во фронтовые будни, встал в ряды бойцов весельчак и балагур Вася Теркин. А сколько Теркиных было в каждом полку, в каждой роте!