Морские люди. В двух частях

Григорьев Юрий Гаврилович

Борисов колебался лишь секунду. Он нагнулся к лейтенантскому уху и прошептал:

– Не вдруг. Имею сведения насчет завтрашнего выхода в море.

Потом выпрямился, посмотрел очень выразительно:

– Нужен небольшой отдых.

Командир дивизиона задумался. Лично он, услышь несколько дней назад просьбу мичмана, просто-напросто приказал бы пойти в боевой пост и заниматься делом. Но накануне выхода... Слов нет, старшина команды заслужил отдых. "Бычок", этот консерватор не отпустит, пустой номер, еще и шею намылит за демократическое отношение к подчиненным. Что, если подослать Борисова к замполиту? Конечно, нехорошо

действовать через голову командира подразделения, ой нехорошо. Ну, да ладно, тем более после отпуска Борисов у капитан-лейтенанта Москаля не был, об изменениях в биографии в известность его не ставил. А надо, замполит должен знать о подчиненных как можно больше, чем другие из комсостава.

Климу такой ход понравился. Комдив поднял указующий перст:

– Последней умирает надежда. Вперед, о результате доложить незамедлительно.

Заместитель командира по политчасти благосклонно выслушал просьбу Борисова:

– С командиром боевой части улажу. Но в море действовать сами знаете как. Задачу надо сдать на отлично, это дело чести. Теперь давайте поговорим о делах житейских. Слышал, вы привезли жену, сняли квартиру. Молодцом, хвалю за самостоятельность. Напишите рапорт на квартиру, знаю, что ничего нет, на очередь встанете и то хорошо.

Клим увидел, что замполит потянулся к кнопке вызова рассыльного и понял, что сейчас он прикажет принести чаю. Значит, разговор затянется, а комдив ждет. В ответ на нерешительный отказ Дмитрий Александрович освободил стол от лишних предметов, достал пачку бумажных салфеток.

Поговорили о хозяйке квартиры, о том, что неплохо бы найти жене работу, других житейских делах. Потом перешли к обсуждению задач в боевой учебе. Дмитрий Александрович тоже поздравил старшину команды гидроакустиков с находкой, с матросом Коневым.

Он не стал распространяться о том, что сыграл основную роль в переводе Конева к гидроакустикам. Нет, он не уговаривал старпома, никаких убеждений тоже не применял. Все было проще. Корабль, это такое закрытое пространство, где рано или поздно все тайное становится явным. Естественно, экипаж узнал, что молодой матрос призвался после окончания музыкального училища, что он обучался в классе скрипки. У Москаля хранилась бабушкина скрипка. Маленького Диму она, в прошлом обучавшаяся в консерватории, выступавшая в симфоническом оркестре, хотела видеть музыкантом и готовила его к фамильной, как считала, стезе еще с дошкольного возраста. Внук вырос, стал военным моряком, а вот скрипку возил с собой - вдруг кто-нибудь из детей или внуков пойдет по стопам ее хозяйки. Он принес инструмент на корабль, уговорил матроса выступить с концертом.

Вечером расставили для слушателей сиденья из кают-компаний на вертолетной площадке, перед ними устроили что-то похожее на небольшую сцену. Из Дома офицеров пригласили баяниста-аккомпаниатора и без всяких репетиций матрос Конев в течение полутора часов исполнял мелодии популярных песен, кое-что из классики на слух, по памяти, не требующее наличия нот. Ну и, понятно, свои импровизации. Слушатели, в том числе команда соседнего БПК, облепившая ют своего корабля, были в восторге.

Замполит в двух словах поведал, что матросу Коневу предлагали перебраться в ДОФ. Парень, по словам Дмитрия Александровича, отказался, заявив, что хочет служить на корабле. Само собой, после этого старпом по поводу Конева возражать не стал.

– Сегодня добро вам, товарищ

мичман на сход, завтра к подъему флага без опозданий. И, как договорились, в море выложиться в полную силу.

К счастью, Коломийцев все это время сидел на диванчике, дожидался. По улыбке старшины команды он понял, что операция прошла удачно.

– Значит так, Климент Иванович. После обеда провести тренировку. Потом можете быть свободны. Думаю, времени на сборы хватит. Даже на базарчик успеете забежать за цветами. Обязательно порадуйте свою юную супругу цветами. Кстати, многим младым женщинам нравятся не розы, а, например, гладиолусы. Ну, не мне вас учить. Желаю всего наилучшего. До завтра.

Клим остолбенел.

Интересно устроена натура человеческая. Буквально полчаса назад мичман Борисов грыз воблу и был вполне доволен. Потом появился Петр Иванович со своей неожиданной вестью, и поверг его в уныние. Вслед за тем Клим получил добро на сход, считай, как "Волгу" в лотерею выиграл, козликом бы скакать от радости, так нет, оказывается еще не все. Цветы, выходит, позарез нужны, без них как-то даже неудобно появляться, Ольга обидеться может.

Комдив говорит, что они необходимы. Плюнуть, растереть и забыть? На взгляд северянина эти все цветочки-листочки так себе, коровам для жирности молока, да и на что покупать, если денег нет. Клим растерянно посмотрел на своего командира, подкинувшего невыполнимую вводную.

– Понял, товарищ мичман. Из отпуска. Сейчас организуем, все просто обязано быть в лучшем виде. Держите.

Товарищ мичман покраснел, еще не доставало у начальства одалживаться, не привык, не принято. Но тот ловким движением всунул ему в нагрудный карман кителя невесть откуда появившуюся четвертную, целых двадцать пять рублей, молодецки забросил руки на спинку диванчика:

– Еще? Хватит? Ни пуха.

Лейтенант сладко смежил веки, давая этим понять, что аудиенция окончена. Борисов вышел и аккуратно, чтобы не грохнула, прикрыл за собой легкую дюралевую дверь.

До каюты можно было пройти по коридору, но он выбрал путь через верхнюю палубу, там обдувало. Петр Иванович, уже наглаживающий выходные брюки, спросил:

– Чего такой смурной? Не отпустили?

Клим показал деньги:

– Отпустили, да тут другое. Вот, комдив занял. На цветы. Неудобно получилось, понимаешь, но я не просил, он сам.

– Ха, Коломийцеву же лучше. Деньги целее будут. Вник? А вообще цени. И лоб по этому поводу не морщи, ты не философ, а товарищ мичман.

Наступил вечер. Петрусенко совершил ритуальный обход корабля, довольно крякнул, зашел за Климом и они направились в гарнизон. На автостоянке было пусто. Минут пять постояли, посмотрели, как ветер гоняет вдоль дороги пыль, приняли решение добираться своим ходом. Петр Иванович шел, то и дело оглядываясь, вполголоса ворчал:

– Когда не надо, от этих машин прохода нет. Тучами, ну прямо тучами одна за другой так и шныряют, а сейчас ни одной не видно.

Наконец, из-за поворота выскочил юркий УАЗик. Старший мичман сорвал фуражку, отчаянно засигналил. Офицер, сидевший возле шофера, приставил ребро ладони к горлу - нет мест, все занято под завязку. Петрусенко широко развел руками - понял, мол. Потом плюнул, повернулся к Климу:

– А ну их, попутки эти, сами дойдем, не развалимся. Посмотри, какая хорошая погода. Расскажи, как мой матрос Конев устроился. Не обижают молодого?