Морской лорд. Том 3
Шрифт:
В апреле, загрузив бригантины вином, а шхуну – арабскими лошадьми, отправились на север. Одна бригантина пошла на Честер, вторая – на Бристоль, а третья в сопровождении шхуны – в Руан. Принца Генриха не было в городе. Он ушел воевать с королем Франции и высадившемся в Нормандии его союзником Евстахием, сыном Стефана. Ходили слухи, что король Англии хочет сделать своего сына соправителем и наследником престола. Для этого он пытался назначить архиепископом Йоркским Вильяма Фиц-Герберта, который за такой сан согласен был короновать Евстахия. Против этого резко выступил Теобальд, архиепископ Кентерберийский, поддержанный папой римским Евгением.
Я продал оптом вино местному купцу. В обратный путь нагрузил бригантину переселенцами. Португальские фидалгу и кавалейру готовы были щедро оплатить переезд своих будущих арендаторов. Заодно навестил свои владения и забрал оброк. Фулберту рассказал, что у его внука уже три жены.
– Весь в отца! – раздраженно произнес старик. – Тот и погиб из-за баб!
Оказалось, отец Симона так увлекся какой-то крестьянкой, что отстал от своего отряда, а когда в сопровождении оруженосца догонял его, был убит в лесу разбойниками.
– Зато теперь он богатый фидалгу, – сообщил я. – Имеет свой дом в Лиссабоне, ездит на арабском скакуне, имеет деньги на содержание трех жен и пока двоих детей. Ты теперь прадед.
– Не думал, что доживу до такого, – сразу повеселев, сказал Фулберт.
Проводив бригантину до Нормандских островов, повел шхуну в Бристоль. Капитан прибывшей туда бригантины уже продал весь груз. На Лиссабон нагрузили его оловом, свинцом и овсом. Там я тоже собрал оброк. Граф Глостерский получил от меня щитовые деньги и три бочонка вина в подарок. Во время дегустации этого вина мы помянули его отца.
– В прошлом году бароны и церковь потребовали прекратить гражданскую войну. Королю Стефану посоветовали не преследовать тех, кто выступал против него, – рассказал мне Вильям Глостерский.
Теперь понятно, почему он не огорчился, как обычно, моему прибытия в Бристоль. Раньше мне казалось, что Вильям Фиц-Роберт готов был отказаться от щитовых денег, лишь бы из-за моих визитов его не заподозрили в поддержке сторонников императрицы Мод и ее сына Генриха.
Рассказал граф Вильям еще и о том, что умер Брайен де Инсула, один из моих сеньоров. Его владениями теперь управляла жена, которая ненавидела короля Стефана больше, чем Фиц-Каунт.
В проливе Святого Георга нам попалось ирландское судно с бычками. Скот предназначался для английских лордов в Уэльсе, которые отбивали яростные атаки Риса ап Грифида, правителя Дехейбарта. Я с радостью помог валлийцам в их справедливой войне, конфисковав бычков.
– А говорили, что ты погиб, – заявил мне шкипер, рыжеволосый и конопатый, коренастый и кривоногий мужчина лет двадцати трех.
– Вы плохо молили бога, – сказал я, наблюдая, как переносят стрелой бычка с раскоряченными ногами и выпученными от страха глазами.
На подходе к Беркенхеду я вызвал на палубу Николаса и еще двух оруженосцев, сыновей моих замерсийских рыцарей.
– На левое колено. – приказал я им.
Юноши выполнили приказ, с трудом сдерживая радостные улыбки.
– Вы хорошо проявили себя в сражении с маврами, – похвалил я и хлопнул каждого клинком сабли плашмя по плечу, произнося самую важную в их жизни фразу: – Встань, рыцарь!
Теперь они отправятся домой не только с богатыми
25
Не знаю, что понарассказывал Ричард своей матери о Португалии, но Фион отнеслась к информации болезненно и чуть ли ни в ультимативной форме потребовала, чтобы ее еще раз сделали матерью. Все мои доводы, что я не собираюсь с ней разводиться, что хватит и троих детей, не подействовали.
– Они уже выросли, скоро покинут нас, – заявила Фион. – С маленьким ребенком мне будет не так скучно ждать, когда ты вернешься из похода.
Я решил не спорить. Вынашивать и рожать не мне.
Еще до моего прибытия в Честер Ранульф де Жернон купил все вино, привезенное бригантиной. А я собирался подарить ему и его единокровному брату Вильгельму де Румару по паре бочек. Видимо, не судьба мне делать богатых еще богаче. Судно нагрузил свинцом и шерстью и отправил в Лиссабон.
Лорд Болингброк с удовольствием взял щитовые деньги. Граф Честерский потребовал присылки рыцарей. Ему надо было отбивать атаки валлийцев. Я отправил к нему замерсийских рыцарей и Гилберта под командованием Тибо Кривого, которому объяснил, что в мои интересы не входит рвение в войне с Оуайном Гвинедским. Сын Ричард отправился в поход оруженосцем командира. Я решил больше не брать его в море. Пусть становится типичным сухопутным лордом. Замерсийские рыцари тоже сочли это мероприятие не заслуживающим внимания и послали вместо себя своих старших сыновей, несколько дней назад превратившихся в рыцарей. Их младшие братья прибыли в замок Беркет, чтобы стать оруженосцами и мечом и копьем добыть себе владения. Они наслушались рассказов старших о Португалии, поэтому первым делом поинтересовались, скоро ли мы туда отправимся?
– Как обычно, – ответил я, – в конце лета.
А сам подумывал: не уплыть ли раньше? Так привык каждое лето служить пару месяцев, воевать с кем-нибудь, что теперь не знал, чем заняться. Шхуна требовала небольшого ремонта. В Лиссабоне я все внимание уделял бригантинам, а в Беркенхеде залез в трюм после выгрузки и обнаружил, что надо поменять кое-какие детали судового набора и несколько досок обшивки. Для проведения этих работ подрядил Тони, ставшего после постройки парома настоящим корабельным мастером. Кстати, летом паром курсировал ежедневно и с полной или почти полной загрузкой. Я сдал его в аренду монастырю с условием, что деньги пойдут на школу. Мальчики из моих деревень исправно ходили в нее. Им очень хотелось отправиться со мной в поход и вернуться на собственном коне и с полным золота и серебра заплечным мешком.
В конце мая в замок приехал Умфра. Золотая цепь с висюльками в виде валлийских крестов была у него таких размеров, что «новые русские» и старые латиноамериканские наркобароны отдыхали. Он превратился в типичного вожака валлийского отряда. Разве что броня, оружие и конь были более высокого качества. Прискакал он, кстати, на гнедом арабском скакуне, очень неспокойном, чем сильно отличался от своего хозяина. Или я плохо знал одного из первых своих подчиненных. За двенадцать лет он превратился из зеленого салаги в зрелого, опытного воина, толкового командира. Лицо Умфры было похоже на те, которые в двадцать первом веке я часто видел у кабинета стоматолога.