Морской волк. 3-я Трилогия
Шрифт:
Так что военное строительство после Победы — это будет сложная задача! Плотно связанная с фронтом вторым — экономикой. По причине, указанной выше, гражданский сектор тоже будет играть здесь огромную роль — впрочем, в Европе с этим тоже будет туго! Подробнее будем думать и решать после Победы, но уже сейчас ясно видны три цели. Первая — обеспечить в Европе наиболее благоприятные для нас границы будущего соцлагеря. Вот чем ценен де Голль: пусть будет «независимая» Франция с обороной по всем радиусам, а не американский вассал! Также обеспечить как минимум нейтралитет Дании (как Австрии в ином мире). Что тогда остается под будущее НАТО: Британия, Бенилюкс, огрызок Норвегии, юг Италии — несерьезно! Еще Испания, отделенная французами. И Турция — вот это будет очень опасно. Ради возврата Проливов они к черту на поклон пойдут, а В-29 с турецких баз перекрывают
Цель вторая — максимально интегрировать в наше хозяйство экономику наших будущих вассалов, прежде всего, конечно, ГДР! И возложить на них часть и нашего военного бремени: например, дизельные подлодки, малые корабли (до эсминцев включительно) и автомобильную технику. И конечно же, прибрать к рукам все их научные разработки, не допустить бегства на запад — благо мы знаем, что искать, где и персонально кого. Вот только не допустить перегибов, как в Венгрии: «рост промпроизводства на 200 процентов, а по тяжелой промышленности на 280, и это в аграрной стране!» А чтобы такого не было, отпускать наших братьев-демократов в самостоятельное плавание категорически нельзя… кого-то можно и ССР сделать, как Словакию, ну а для прочих же — вместо распущенного Коминтерна учредить Коммунистический Союз (название еще придумаем), в компетенции которого будут лишь правящие компартии — и конечно же, председательское место будет за СССР, и решения не обсуждаются.
Цель третья — придется признать, что с единым социалистическим укладом Никитка явно поспешил! Вреда было много больше, чем пользы, зараза пошла вглубь, и что самое страшное, вширь, захватив и партийные органы, и госаппарат. Пусть лучше будет под контролем — и нового изобретать не надо, артели и колхозы, вот только внести в Программу Партии о равноправии несоциалистического уклада, если в его основе лежит честный труд. Тоже намечаются проблемы — и с обеспечением ресурсами, как, например, сырье и электричество, и с финансированием, и с импортными комплектующими (будет очень актуально — для соцстран). А где большие частные деньги, там и преступность — значит, и органы правопорядка придется укреплять!
Со вторым фронтом все? Третий, и как бы не главный — воспитание советского человека. Тут и обеспечение товарами народного потребления играет роль — но не одно это, чтобы мещанина-потребителя не получить! И пропаганда, и искусство, особенно литература и кино, должны сработать, и спорт (если японцы считали, что занятия боевыми искусствами спасли их нацию от духовного разложения, чем мы хуже — легенда про древнее искусство русбой уже запущена, живет и процветает). И методы товарища Макаренко в тему, не допустить «бабского» воспитания, будущих солдат должны учить и воспитывать мужчины, профессия учителя должна стать одной из самых уважаемых! И конечно, отслеживать реакцию масс, их настроение, ненавязчиво поддерживать полезное и отсекать вредное, помня в том числе и о правиле: «Если не можешь предотвратить, так возглавь и уведи в безопасное место». Ювелирная потребуется работа, неужели прав товарищ Пономаренко, что придется еще одну контору создавать — хотя по идее, этим как раз должны комсомол и Партия заниматься, вместо подмены аппарата гос — и хозуправления. Может быть, и передадим им эту функцию, когда опробуем на…
Северодвинск, Атоммаш — выходит тут «пилотным проектом», как сказали бы потомки, не только в научно-техническом смысле, но и в воспитательном. Посмотрим, как товарищи справятся — и учтем опыт.
Ах, да, союзники. Высадились все-таки. Не стали даже ждать лета и «погодного окна». С другой стороны, ясно было, что Франция нашей не будет, и идти до Гибралтара, платя жизнями наших людей — зачем? Пусть это ночным кошмаром Черчилля останется! И тогда выходит, что желая не пустить нас в Европу, они оказали нам большую услугу. Ведь какие-то силы немцы должны будут на отражение этой угрозы бросить? А с резервами у Гитлера и так негусто. Значит, и нам путь открыт!
Одер, там пока рано, надо тылы подтянуть. Южнее, мы успешно взламываем Моравский укрепрайон на границе с Чехией, потери однако неприятны! Зато в Австрии
Союзники высадились в Гавре? Что ж, посмотрим, как у них дальше пойдут дела!
Записано в 2007 году…
Кабинет в викторианском стиле. Две картины, друг напротив друга — на одной белая стена парусов, флот адмирала Нельсона идет к Трафальгару, на другой от горизонта до горизонта колонна дредноутов, застилающих небо облаками дыма. Громадный письменный стол, в окружении таких же огромных шкафов с книгами. В комнате двое: уже глубокий старик, одетый по-домашнему, сидит за столом, его молодой собеседник, в кресле напротив, очень почтительно слушает.
— Что ж, молодой человек, я очень вами доволен. Вы сделали из моего материала просто шедевр — читая ваши книги, я даже подумал: как жаль, что они не вышли раньше! Вопрос, конечно, философский — в то время, когда что-то можно было изменить, об этом нельзя было рассказать. Лишь сейчас многое из когда-то секретной информации стало доступно публике, и то не все… когда и наш английский народ, и сама Британия стали уже другими!
Ведь я родился и рос при империи, над которой никогда не заходит солнце — и это не было для нас просто словами! Канада, Австралия, Индия, Малайя, Бирма, Гонконг, половина Африки — все это была территория, которую мы считали своей. Как, например, я сейчас, сидя в этом кабинете, знаю, что в этом доме есть моя гостиная, спальня, кухня — так и даже для тех из нас, кто никогда не покидал метрополии, далекие земли были собственностью, куда каждый мог приехать и быть там своим. Я был гражданином и солдатом великой империи, вершащей судьбы всего мира! Сейчас, когда ее нет, я спрашиваю себя, оглядываясь назад, что мы сделали не так? Можно ли было все исправить? Как вышло, что одна из величайших империй пала, не будучи разбитой в войне, а формально считаясь в ней победителем? Было ли случившееся неизбежным ходом истории или чьей-то ошибкой или злой волей?
Но одно я знаю точно. Все империи живут, пока есть солдаты, готовые за них умирать! И этот долг крови не может быть переведен на кого-то — иначе придется платить вдвойне. Так пал Рим, решивший, что чужие наемники защитят его лучше, чем свои граждане. И я думаю, не было ли и нашей главной ошибкой то, что мы слишком полагались на золото и интриги, выставляя в бой за свои интересы кого-то и сберегая свою кровь?
Завоевывая мир, мы были нацией солдат и торговцев. Теперь мы стали нацией торгашей. И если ваши книги помогут не погаснуть искрам воинского духа в нашем народе, то есть надежда, что когда-нибудь империя возродится! Я этого не увижу — но одно обещаю: я, контр-адмирал в отставке Чарльз Додсон, не имею права умереть прежде, чем все, что содержится в этих папках и шкафах, увидит свет, — надеюсь, с помощью вашего пера, молодой человек — а знаю я много такого, что вы не найдете ни в каких архивах! И здесь записи не только о том, что видел я, но и свидетельские показания очень многих моих знакомых, сослуживцев и не только — выйдя в отставку, я имел возможность поездить по свету, бывал в разных странах, даже в России — подобно тому, как другие коллекционируют марки или что-то подобное, я искал участников тех событий и с нашей, и с другой стороны.
Итак, Гавр сорок четвертого, как мы вернулись на континент. Но прежде я хотел бы показать вам документ, иллюстрирующий мою мысль — что бывает, когда мы пытались защищать свои интересы чужими руками. Не следует тогда удивляться, что пешки не захотят идти на размен за пославшую их Британию!
Коммодор Эдмонд Григ
Крейсер «Один»
ВМС Свободной Норвегии
Нет, сэр, я не родственник великому композитору, гордости Норвегии. Ну если только очень дальний — Норвегия не такая большая страна, и возможно, когда-нибудь наши родословные и пересекались. Но не буду отрицать, мне льстило, когда при заходе в европейский порт (в иных про того Грига и не слышали), некоторые, прочтя в судовой роли «Э. Григ», обращались ко мне, не сын ли я — и что с того, что стою на мостике, а не за дирижерской кафедрой, ведь общеизвестно, что в Норвегии моряки все.