Морской волк. 3-я Трилогия
Шрифт:
На собственно Апеннинском полуострове обстановка характеризуется полным успехом первой фазы операции «Суворов-2». Девятая Гвардейская армия выдвинулась до линии Римини — Перужда и Перужда — Гроссето (Римини контролирует противник, Перужду — 2-й Гвардейский МК 9-й Гвардейской армии, Гроссето — также противник, силами достаточно боеспособного танкового корпуса «Фельдхеррнхалле», приравниваемого по уровню обеспечения и снабжения к войскам СС).
Активизация действий фронта предполагается с развертыванием 18-й армии, передаваемой из резерва Ставки против Гроссето, что высвободит 6-ую Гвардейскую ТА, и позволит нам возобновить активные действия. Планируем переход в наступление не позднее конца апреля — начала мая.
Ввиду широких карательных действий как итало-немецких военных подразделений, так и банд фашистского режима против партизан и мирного населения, прошу разрешения оказывать итальянцам помощь в виде поставок оружия и предметов снабжения для выявленных партизанских групп и групп самообороны. Кроме того, направлять на помощь в
Командующий 4-м УФ Толбухин.
Начальник штаба 4-го УФ Бирюзов.
Член Военного Совета Мехлис.
Басистый Николай Ефремович
Новый, 1944 год мне довелось встретить, командуя эскадрой кораблей Черноморского флота.
Вся советская земля была очищена от врага. Флот вернулся домой — в Севастополь, Одессу, Измаил. Наши войска освобождали Польшу, Словакию, Югославию — и Черноморский флот тоже осваивал новые базы: Констанцу, Варну, Царьград. Но не было боев по причине отсутствия противника — Черное море стало нашим внутренним морем. Однако оружие надлежит держать в исправности, особенно во время войны, и оттого сохранение боеспособности флота стало в это время нашей главнейшей задачей. Корабли имели большой износ механизмов, за истекший год без нормального базирования. Поти — это якорная стоянка, а не база, там практически нет ремонтных мощностей. Заводы в Николаеве, Херсоне, Одессе и Севастополе пострадали за время оккупации и не могли справиться с требуемым объемом работ за столь короткое время. В доках стояли крейсер «Молотов» и лидер «Харьков», последний получил тяжелые повреждения от двух прямых попаданий авиабомб в бою с немецким конвоем 12 августа 1943 года, корабль тогда едва удалось спасти и дотянуть на буксире до базы, ремонт все еще не был завершен.
В эскадру, базирующуюся на Царьград, входили самые новые и наиболее боеспособные корабли флота — крейсер «Ворошилов», эсминцы «Сообразительный», «Способный», «Бодрый», «Бойкий», «Беспощадный» — в наилучшем техническом состоянии, успевшие пройти текущий ремонт, в ходе которого получили новые радио- и гидролокаторы, причем советского образца, не уступающие ленд-лизовским. Также было усилено зенитное вооружение — вместо 37-мм автоматов были установлены американские «бофорсы» с новыми приборами управления стрельбой, и «эрликоны» вместо крупнокалиберных пулеметов. Теперь «Ворошилов» имел двадцать два 40-мм ствола (две счетверенных установки на месте снятой катапульты и семь спаренных) и шестнадцать 20-мм, эсминцы от семи до двенадцати 40-мм (на «Способном», но для того пришлось снять кормовой торпедный аппарат, замененный на счетверенную установку, две спарки стояли на мостике позади первой трубы, четыре одиночных размещались попарно по бортам, у рубки и напротив второй трубы), и до десятка «эрликонов». К сожалению, закупленной техники не хватило на старые корабли — линкор «Парижская Коммуна», крейсера «Красный Крым», «Красный Кавказ» получили по два-три спаренных «бофорса», а эсминцы типа «новик» — только двадцатимиллиметровки. Впрочем, «старички» дореволюционной постройки рассматривались не более чем оборонительные силы Царьградской военно-морской базы. Отмечу, что состояние флота было на контроле Наркомата ВМФ и Главного штаба — у нас было ощущение, что очень скоро Родина потребует от нас выполнения боевой задачи. И мы старались не подвести!
Конечно, мы интересовались ходом войны на других морских театрах. Особенно больших успехов добился наш Северный флот, что удивительно, самый слабый из наших предвоенных флотов — но мы полагали, что это вызвано местными особенностями: североморцы имели выход в океан, а Германия могла задействовать там главные силы своего флота; ЧФ же всю войну имел главной задачей поддержку приморского фланга наших войск, а не противодействие морскому противнику, здесь почти отсутствующему. Практически все потери в кораблях, довольно тяжелые, мы понесли от немецкой авиации и мин.
Первого марта в Севастополь прилетел сам главком флота Николай Герасимович Кузнецов. На закрытом совещании присутствовали комфлота Владимирский, недавно назначенный командующим Главной базой флота контр-адмирал Холостяков и я. Тогда мы впервые узнали, что нам предстоит совершить — операция «Ушаков», планы которой давно уже разрабатывались штабом флота, была лишь первым этапом. Наши войска шли по Италии, еще не были взяты Генуя и Специя — а советское командование уже собиралось принять в свое подчинение итальянский флот! Вице-адмирал Владимирский должен быть готов вылететь в Италию, Холостяков же, назначаемый замом комфлота, оставался на его месте в Севастополе. Эскадра под моим командованием, после занятия островов Эгейского моря, прорывалась в Геную. К этому времени в Средиземном море уже должна действовать подводная лодка К-25.
Так я впервые официально узнал о легенде советского флота. Раньше до нас доходили лишь обрывочные слухи, передаваемые сослуживцами, под большим секретом,
— Представьте себе «Пионер» из романа Адамова, — сказал он, — подлодку, способную идти на глубине со скоростью эсминца неограниченно долго. Ей не нужно вообще всплывать на поверхность — вот только убойного излучателя у нее нет, обычные торпеды. Потому, возможно, одной из задач вашей эскадры, Николай Ефремович, будет передача на нее в море боекомплекта взамен израсходованного, не хватает еще к этой тайне Советского Союза итальянцев подпускать! Героический корабль — на счету у него за семь десятков потопленных, включая линкор «Тирпиц», крейсера «Эйген» и «Хиппер», ну а «Адмирал Шеер», как вы знаете, сам флаг спустил. Вот в этой папке, опыт североморцев, взаимодействие сверхлодки с кораблями. Поскольку она еще может стрелять торпедами по вражеским лодкам на глубине и слышит их намного дальше, чем они ее, в итоге имеем как истребителя субмарин, так и вашу «длинную руку» против надводного противника, будь там хоть «Ришелье», хоть «Страсбург». Причем это — эскадренная боевая единица, может идти с вами в одном ордере, поддерживая связь. Для нее страшны лишь мелководье, мины и авиация, это корабль для открытого океана, двадцать тысяч тонн водоизмещением. Постройка второго такого «пионера» обойдется советской казне как целый флот — но К-25 и стоит одна целого флота. А потому запомните, погибнуть она не должна — ценность ее для СССР больше, чем всей вашей эскадры.
Я спросил про командира этого замечательного корабля. Казалось невероятным, что его доверят, кому попало — ну а я, начинавший службу еще в царском флоте матросом на эсминце «Жаркий», пройдя с советским флотом всю его историю с восемнадцатого года, знал практически всех выдающихся людей, если не был знаком лично, то обязательно слышал бы имя. Лазарев Михаил Петрович, контр-адмирал, дважды Герой — невероятно, но он был мне совершенно неизвестен, уж это бы запомнилось, полный тезка того, кто Антарктиду открыл. Мне говорили даже, по большому секрету, что североморской «моржихой» командует американец — уж больно янки ненавидит, едва ли не сильнее фрицев, наверное, они ему наступили на какую-то мозоль, и уж точно он общался с ними плотно и вблизи!
— Он наш, советский человек, родился в Питере, — ответил Николай Герасимович, — но предупреждаю: история постройки этого корабля и биографии членов его экипажа есть государственная тайна СССР, а потому при встрече с товарищем Лазаревым не стоит задавать ему такие вопросы — ему запрещено на них отвечать.
Неужели наш разведчик-нелегал? Советский капитан Немо, внедренный к американцам, или откопавший там открытие сумасшедшего профессора, как в романе фантаста Беляева? И что там сказал Ленин — за деньги капиталисты продадут нам даже веревку, на которой мы их повесим? Удалось тайно построить такой корабль и перегнать в СССР? Точно, его не могли соорудить ни на одном из наших заводов — подводная лодка в двадцать тысяч тонн, я бы и про проект такой обязательно бы знал! Вот только отчего в американском флоте таких лодок нет?
— Товарищи, это сейчас совершенно не важно. Для вас существенно, что такой корабль у нас есть, вот с этими характеристиками, и Родина, и товарищ Сталин ждут, что вы сумеете, совместно с К-25, решить все поставленные задачи. Пройдемся еще раз по нашему плану: пункт первый — вывести эскадру в Средиземное море!
Проливы были у нас — но за Дарданеллами лежало Эгейское море, мелководное, с многочисленными островками и крайне изрезанной береговой линией, и все эти позиции были очень хорошо укреплены противником, оборудовавшим большое количество баз, аэродромов, береговых и зенитных батарей. В то же время у нас за Проливами была лишь передовая база в болгарском Дедеагаче, бывшем греческом Александруполисе — очень плохо оснащенная, едва обеспечивающая действия отряда кораблей. Особенности театра напоминали норвежские фиорды и балтийские шхеры — уже с ноября флот начал получать пополнение в легких силах. Очень удачными, универсальными кораблями оказались малые баржи ленинградской и молотовской постройки — вместо десанта, на них могло быть в условиях базы установлено усиленное вооружение и прочее оборудование, позволяющее использовать корабли как артиллерийские катера, плавбатареи ПВО, тральщики, минные заградители, охотники за подлодками. Они не только собирались в Николаеве из готовых секций, но и перебрасывались уже построенными, по внутренним водным путям и железной дороге; из их недостатков отмечу лишь малую скорость и отсутствие брони. Ценным приобретением для флота были и шхерные мониторы, морские бронекатера, отлично показавшие себя при штурме укрепленных береговых позиций. Также мы располагали несколькими десятками «водолетающих» катеров, опыт боевого применения которых после дал путевку в жизнь многочисленному семейству их потомков, ставших «визитной карточкой» советского ВМФ во многих странах — однако те КВП первых образцов имели существенные ограничения и были скорее высадочными средствами с борта десантных кораблей (как и использовали их наши союзники в Гавре, а позже на Тихом океане), чем полноценными мореходными кораблями. Дальность их хода была приемлема для Выборгского залива, но не для Эгейского моря. Наконец, удачной оказалась идея переоборудовать часть торпедных катеров, не имеющих здесь целей (поскольку у противника были, в основном, малые суда) в ракетоносцы, под 82-мм и 132-мм снаряды «катюш».