Мортем

Алекс Мила

Я, как уже говорил, учился хорошо и был уверен, что успешно сдам выпускные экзамены. Хотел порадовать бабушку и дедушку. Я рассчитывал стать программистом, зарабатывать большие деньги. Хотел лучше всех писать коды, быть востребованным, сам выбирать компании, в которых буду работать. Мечтал, что меня пригласят работать за границу. Это было важно. Самое важное для меня. Сразу скажу, у меня ничего не получиось. Произошли события из-за которых я не смог как следует подготовиться к экзаменам. Если бы мне хватило сил собраться и сосредоточиться, то достаточно было бы школьных знаний для более менее приличных оценок на экзамене. Но собрать себя я не смог (да и не особо старался). К тому же на экзаменах испугался, переволновался, перегорел и сдал средне, даже ниже среднего. Плохо сдал, честно говоря. Поступить на такую желанную для меня информатику

не получилось. Чтобы не болтаться без дела, пришлось идти, куда хватило баллов – на совсем ненужного мне экономиста. И, если Юрка быстро нашёл себя после института, то у меня и это не получилось. По специальности я работать, как и Юрка не хотел. Уже в институте мне было скучно. Что с собой делать по окончании учёбы я не знал. Продавать, как у Юрки у меня не вышло, не было к этому призвания. Я считаю, что хороший продавец – это такой же талантливый человек, как, например, музыкант или художник. У каждого свой талант. И, если Юрка смог быстро найти себя в этой жизни, то мне долго не везло. Я что-то пробовал, разочаровывался, пробовал снова, устраивался на работу и увольнялся. И в конце концов решил учиться на програмиста платно. Я выбрал один из самых престижных университетов и взял кредит, чтобы оплатить первый курс обучения. Но, учиться так и не пошёл. У меня не было тогда сил для любых действий, в том числе и для обучения. Деньги незаметно для себя я все растратил, потому что сидел без работы. Выплаты по кредиту банку не делал. И сумма, которую я должен был выплатить увеличивалась. Очнулся, когда телефон начал разрываться от звонков из банка. Пришлось устроиться на работу и бoльшую часть заработанного отдавать банку.

И сейчас я курьер. Мне нравится эта работа. Она простая и понятная. Мне нравятся короткие знакомства с разными людьми, с которыми я встречаюсь и сразу расстаюсь. Вроде общения много, но оно не глубокое, так, как мне и надо. Нравится ездить по городу, узнавать его, ходить по улицам, по которым я, наверное, никогда бы не прошёл, если б не был курьером. Нравится вовремя доставлять людям то, что они ждут. Эта работа делает меня ценным, нужным, востребованным. Мне нравится, что я сам планирую свой день, неделю, что хожу на работу, когда захочу (и не хожу, когда не хочу). Пусть денег у меня оставалось немного, мне хватало. До тех пор, пока я не купил айфон. И не взяд на него второй кредит.

II

Когда на суд безмолвных, тайных дум

Я вызываю голоса былого, –

Утраты все приходят мне на ум,

И старой болью я болею снова.

Пятница через два с половиной дня.

Феликс бродил по квартире и думал о разговоре со следователем, хотя ему казалось, что он занят делом – наведением порядка. Феликс перекладывал с места на место вещи, переставлял предметы. Порядка это не прибавляло. Он забрёл на кухню, вымыл чашку, включил чайник. Открыл холодильник и смотрел на его незатейливое содержимое, пока холодильник не «запиликал», требуя, чтобы его закрыли. Феликс вскипятил чайник и налил себе кофе. Сделал глоток и поставил чашку на полку посудой. Снова открыл холодильник, достал продукты, сделал себе многослойный бутерброд, откусил большой кусок. Поискал чашку с кофе, не нашёл. Положил бутерброд на стол и вернулся в комнату.

Тревога и одиночество – такие чувства испытывал сейчас Феликс. Тревога за следователя Волобуева, за его жизнь. Феликс верил в своё предчувствие, хотя проще, конечно, было не замечать его. Он хотел подобрать правильные слова, чтобы предупредить следователя. И бесцельно шатался по квартире, надеясь, что это поможет и слова найдутся. А одиночество давило на него и мешало думать. Ему так хотелось рассказать кому-нибудь о своих предчувствиях, поделиться, разделить ответственность. Просто рассказать и услышать совет, пусть глупый и невыполнимый, но полный сочувствия и желания помочь. Хотелось переложить на кого-нибудь часть тяжести своего предчувствия.

Феликс вернулся на кухню. Снова вскипятил воду в чайнике и налил кофе уже в другую кружку. Доел бутерброд. Настроение улучшилось.

– Подумаешь, руки замёрзли. Ну и что? Ничего это не значит, – сказал Феликс сам себе. – Что может случиться со следователем Волобуевым? С такими, как он, никогда ничего не случается. Он всех нас переживёт. На моих похоронах ещё простудится.

Феликс вспомнил другого следователя. Желчного, жёсткого

и категоричного. Следователя, который допрашивал его, когда пропала Настя. Вспомнив Настю, Феликс подумал о Юрке и отругал себя. Он давно не говорил с другом. Да что там, даже не вспоминал про него, занятый своим айфоном, работой, переживаниями и прочей ерундой. А ведь обещал себе поддерживать Юрку, как когда-то друг поддержал его и не дал ему пропасть.

Прошло уже полгода (или всего полгода), как исчезла Настя. Феликс знал, что Юрка до сих пор переживает это так, как будто всё случилось вчера. Он старался не оставлять друга надолго одного. И вот сейчас совсем забыл про него, увлёкшись поиском телефона. А ведь когда беда случилась с Феликсом и Юрка, и Настя были рядом. Они тогда спасли его, вытащили из чёрной беспробудной депрессии. Отвлекли от мыслей, которые всё ещё не оставляют его. От мыслей, что жизнь не такая уж замечательная штука, чтобы цепляться за неё. От мыслей, что в тишине, темноте и покое будет гораздо лучше, чем в мире, где постоянно надо что-то делать, с кем-то разговаривать, как-то жить, когда делать, разговаривать и жить совсем не хочется.

Феликс считал, что прошло слишком много времени, и надежды на то, что Настя жива и может вернуться нет. Он знал, что Юрка продолжает ждать её и даже продолжает искать, хотя никто уже больше не ждёт и не ищет.

Настя была девушкой Юрки. Была. Феликс давно думал о ней в прошедшем времени, он не верил в её возвращение. Но никогда об этом Юрке не говорил.

Настя была пухленькой хохотушкой, любительницей сладостей и социальных сетей. Она была симпатичной, но слишком простой (на взгляд Феликса глуповатой). Феликс не понимал, что Юрка в ней нашёл. Но видел, что Юрка её по-настоящему любит. И, что Настя тоже любит Юрку (по-своему, как умеет).

Это случилось в то слякотное и грязное время года, когда уже не зима, но ещё не весна. Самое серое и сонное время. Когда с утра идёшь на работу, и в лицо летит жёсткая снежная крупа, а днём выглядывает солнце, и уверенно по-весеннему поют птицы. А вечером возвращаешься с работы по полурастаявшей снежной жиже мимо почерневших сугробов и вдыхаешь нагретый за день тёплый душистый воздух, такой, какой бывает только в начале весны. Феликс это время не любил и ничего хорошего от него не ждал.

Феликс тогда не работал, не мог. Горе, которое он с таким трудом пережил ещё не давало ему двигаться, выходить из дома. Настя и Юрка заходили к нему вечером, приносили продукты, и Юрка и следил, чтобы Феликс хоть что-то из этих продуктов ел. Наверное Феликс ел всего один раз в день под присмотром друга. А когда Юрка и Настя не приходили, скорее всего, не ел вообще.

В тот день Юрке с Настей впервые за долгое время удалось вытащить Феликса на улицу. Они были счастливы. Оттого, что любили друг друга. Оттого, что смогли уговорить Феликса погулять. Оттого, что зима закончилась. У Насти блестели глаза, она непрерывно болтала и хохотала.

Вокруг всё было серым – небо, снег, лужи. Феликс не понимал, как можно быть счастливыми, особенно, когда всё кругом хмурое и беспросветное. Он хотел домой – в тепло, покой и тишину. Но его водили по улицам, по лужам, по тающему снегу и говорили, говорили, говорили. Говорили, что Юрка сделал Насте предложение, о предстоящей свадьбе, о том, что он, Феликс, обязательно будет свидетелем, о ресторанах, свадебных тортах и свадебных путешествиях. У Феликса разболелась голова, руки, как будто превратились в лёд, всё тело заиндевело, внутри всё дрожало от холода. Друзья заметили, что Феликс уже еле идёт и отвели его домой. Дома Феликс согрелся, успокоился и быстро забыл про пробравший до костей жуткий холод.

А на следующий день они поссорились. Юрка с Настей. Из-за денег. Вернее, из-за того, сколько потратить на свадьбу. Юрка хотел сэкономить и на свадьбе, и на путешествии. Он считал, что лучше вложиться в собственное жильё, чтобы жить отдельно от родителей. Настя же хотела не просто свадьбу, а обязательно дорогую, грандиозную и роскошную. И не менее дорогое и шикарное свадебное путешествие. Её подружки и подписчики должны были умереть от зависти увидев, как Настя дорого-богато выходит замуж. Юрку Настины подписчики и подружки не интересовали, он ни за что не соглашался влезать в долги ради красивых фоток в социальной сети. Настя с Юркой поругались. Настя вернула ему кольцо. Поплакалась подружкам, как она ошиблась с Юркой и пришла к Феликсу, чтобы поплакаться и ему тоже. Феликс, пытался успокоить Настю, но у него не получалось. Ему самому тогда требовалась помощь и поддержка. Он не мог пошевелить пальцами, как будто стоял на тридцатиградусном морозе без перчаток.