Мортем

Алекс Мила

Но тут к Феликсу зашёл Юрка, который, как и Настя, не мог в одиночестве переживать их ссору. Настя, как будто, даже обрадовалась его приходу и полностью переключилась на Юрку. Они ругались, спорили о деньгах, о свадебном торжестве и поездке в дальние страны. Феликс слушал их, и ему становилось всё хуже и хуже. Настя всё время обращалась к нему, искала у него поддержки. А бедному Феликсу казалось, что его зимой опустили в прорубь, держат там, не дают вылезти, и от холода у него скоро остановится сердце. Ему хотелось уйти из собственного дома куда-нибудь, где тихо, спокойно и нет Насти.

Феликс

так и не понял, чем закончился спор Насти с Юркой. Кажется, Юрка согласился на дорогую свадьбу, экзотическое путешествие и долги. А Настя перестала плакать и снова начала хохотать. Счастливые влюблённые наконец-то ушли. Измученный Феликс лёг спать и проспал всю ночь и полдня. Разбудил его телефонный звонок Юрки, которому надо было поделиться новостями о подготовке к свадьбе и количестве денег, которое он готов на неё потратить. Феликс чувствовал себя плохо, мало что понял, но смог изобразить, что разделяет радость друга. Разговор закончился, Феликс тут же снова уснул. Проснулся он ночью, долго ворочался, вставал, снова ложился. И только под утро задремал.

А днём прибежал Юрка и кричал, что Настя пропала, не ночевала дома. Родители не беспокоились, думали, что она у Юрки. Юрка был уверен, что девушка дома.

Искать Настю начали слишком поздно.

Настю искали все: полиция, друзья, знакомые, волонтёры. Юрка обратился в частное детективное агентство, но там тоже не смогли помочь. Не нашли ничего, никаких следов, улик, зацепок. Феликс был уверен, что с девушкой случилось что-то страшное, и живой они её больше не увидят. Юрка продолжал искать и надеяться.

Из Дневника Феликса.

У нас в роду не было шаманов, ведьм, колдунов, экстрасенсов. Никого с паранормальными способностями. Мама, бабушка, дедушка – обычные люди. Я почти ничего не знаю об отце. Но из того, что знаю, следует, что он тоже был обыкновенным человеком, и никаких особенных способностей у него не было.

Я расспрашивал бабушку о её и дедушкиных родителях. Она с удовольствием рассказывала мне о них и вообще об истории нашего рода. Из её рассказов было понятно, что никаких необычных предков у меня не было. Моя семья была такой же, как все. Люди как люди. Я тоже хочу быть как все. Не хочу знать и чувствовать больше того, что знают и чувствуют обычные люди. И, самое главное: я не хочу чувствовать смерть. Хотя бы потому, что не понимаю, что делать с этим предчувствием. Я предчувствую, что человек скоро умрёт, но не знаю, где, как и когда это случится.

Сначала я не принимал свой дар. Но потом передумал и решил развивать свои магические способности. Я учился, читал книги. Иногда общался с теми, кто называл себя магами, потомственными колдунами и ведьмами, экстрасенсами. Смотрел ролики в интернете и передачи по телеку. И теперь я многое умею, вижу, знаю. Я проводил обряды на деньги, на удачу, на исполнение желаний. И у меня всё получалось. Но я никогда не тревожил мёртвых, не пытался разговаривать с душами умерших. Кто я такой, чтобы их тревожить?

У меня есть тетрадь, где

записаны обряды и заклинания. В ней я сейчас и веду этот дневник. Я давно забросил все свои колдовские штучки. Хватит! Возвращаться в своё колдовское прошлое я не хочу.

У меня сохранились разные магические вещи, необходимые для обрядов. Давно хочу провести уборку и выкинуть всё это. Но как-то руки не доходят.

III

Усердным взором сердца и ума

Во тьме тебя ищу, лишенный зренья.

Феликс давно не мечтал, не думал о будущем, не планировал. Не задумывался о том, во что превратилась его жизнь. Сейчас это была просто тоскливая череда дней: мутно-белых, грязно-серых, безнадёжно-чёрных. И этого уже не изменить, не поправить.

Ни одна жизнь не обходится без потерь. Кто из нас не терял родных, любимых, самых важных и нужных людей. Но у Феликса таких потерь было слишком много. Из всех, кого он любил, кем дорожил, остался только Юрка. Если бы не лучший друг, Феликс был бы безнадёжно, совершенно одинок.

Феликс чувствовал вину перед другом. Он отгонял мысли о том, что предчувствовал смерть Насти перед тем, как она пропала. Но тогда Феликс был занять собой и своим горем. Он не обратил внимания на предчувствие, сразу же забыл его. И сейчас старался не вспоминать тот день, когда он в последний раз видел Настю и говорил с ней.

Но чувство вины давило, мучило, напоминало о себе. Оно росло. Феликс не знал, что с ним делать. И решился ненадолго вспомнить своё магическое прошлое, чтобы узнать (если получится), что случилось с Настей.

Феликс вытащил свой магический хлам и перелистал тетрадь, в которой записывал обряды. Несколько дней настраивался, думал о Насте, вспоминал её, восстанавливал в памяти последнюю встречу с ней. Готовился. Продумывал ритуал. И искал фотографию Насти. Понимал, что без неё ничего не получится.

В современном мире электронные фото практически вытеснили фотографии бумажные. Всё переходит в он-лайн. И Настиного бумажного фото Феликс не нашёл. Зато он смог найти фотографию, где они втроём: он, Юрка и Настя. Портить такую фотографию было жалко. Но Феликс решился и отрезал изображение Насти.

Феликс дождался Новолуния. Этот день казался ему самым подходящим для ритуала. Он любил Луну и когда-то давно называл себя лунным магом. Феликс хотел, чтобы небо было чёрным, непроницаемым, таинственным как смерть. На Новолуние хорошо начинать то-то новое. Феликс ещё не знал, что начинает новую жизнь. Жизнь человека, не похожего на остальных людей, особенного, необычного. Ту жизнь, от которой он уже практически отказался.

Для обряда Феликс выбрал толстую жёлтую свечу. Она, как Настя, была полной, яркой, тёплой. Феликс зажёг свечу, задёрнул шторы. Сел на пол, положил фотографию Насти рядом с собой, накрыл её рукой, закрыл глаза. Ему надо было войти в то особое состояние на границе реальности и тонкого мира, когда начинаешь чувствовать то, от чего отвлекает повседневная рутина, активная сумбурная жизнь. В состояние близкое к медитации.