Мортен, Охвен, Аунуксесса
Шрифт:
Продолжая свой путь, каждый из нас думал, что на этот вояж мы исчерпали лимит встреч с непознанным. Напрасно.
17
Открывшаяся внезапно перед нами река слегка подзадержала нас: пришлось рубить плот и, отталкиваясь о дно длинными жердинами, переплавляться на другой берег. Река не казалась бурной, но воды в ней было много, поэтому нас уволокло в озеро. Впрочем, там, отталкиваясь от неглубокого дна и плавающих льдин, мы легко добрались до берега, не тратя сил на борьбу с течением.
Лагерь разбили уже в глубоких сумерках, перекусили,
Нам оставалось всего два перехода до главного города Свеи — Удеваллы. Там нас ожидал дракар, готовящийся к походу в Гардарику. Вряд ли он уйдет сразу в море, поэтому я надеялся, что удастся немного отдохнуть: лесная жизнь отчего-то изрядно утомила.
Было холодно, но без ветра, я кутался в накидку, смотрел по сторонам, прислушиваясь к ночной тишине, как, вдруг, ощутил желание встать и пройтись к озеру. Меня это очень удивило: бродить ночью, да, к тому же, в направлении стылого холодного водоема — странное желание. Я поднялся, обошел костер и сел обратно. Как ни странно, это мне удалось сделать с некоторым усилием над собой: желание выйти от тепла на сырость не пропало.
— Да что я — ополоумел что ли? — вслух сказал я, и звуки собственного голоса добавили мне уверенности в том, что я поступаю правильно, оставаясь у огня.
И тут же где-то глубоко в моей голове раздались слова: «Хорошо же, тогда подойду я, только ты не бойся». Звуков никаких я не услышал, но я не сомневался, что слова каким-то образом прозвучали.
— Я и не боюсь, — сказал я вслух, а сам перехватился поудобнее за рукоять Пламени. Будить Охвена я не стал. Страх действительно отсутствовал. Удивление — тоже. Я был готов биться с очередным монстром, потому что выбора-то у меня другого никакого не было. Бежать — некуда, звать на помощь — помощь невелика. Я решил, что если со мной кто-то решил разговаривать, то внезапно нападать уже не будет. А от звуков моего голоса Охвен проснется и сориентируется, чтобы ударить в самый неожиданный момент. Это должно помочь.
Голос, воспринимавшийся мною, был лишен любой интонации и принадлежности к полу. Моя голова словно превратилась в пустую бочку, и где-то в самом центре ее происходило рождение слов, сразу же поглощаемых всеми стенками этой бочки. Уши в этом процессе совсем не участвовали, поэтому обиженно повисли капустными листьями.
Тем временем в круг света осторожно вышел оборотень. Точно такой же саблезубый тигр, как тот, которому осенью я смахнул ненароком голову с плеч.
— Да что же такое творится в этом мире! — возмутился я. — То — никого и никогда, то чуть ли не каждый день оборотни и цахесы! Что же адские врата — постоянный день открытых дверей?
Оборотень
«Мне хочется с тобой переговорить», — наконец услышал я, — «давай отойдем ближе к берегу».
— Почему? — спросил я.
«Здесь у огня мне не очень уютно. Разговаривая с тобой, мне не хочется отвлекаться».
— Ты собираешься на меня напасть?
«Нет», — прозвучал ответ. — «Во всяком случае, не в этот раз. Не бойся, не трону. Ни тебя, ни твоего спящего товарища».
Я пожал плечами, собрал с воткнутых палок развешенную для просушки одежду, и, не торопясь, оделся.
— Пошли.
«Могу я попросить тебя взять с собой этот странный меч?»
— Не вопрос, — ответил я и закинул ножны с Пламенем за плечи.
Оборотень указывал дорогу, я шел за ним. Мы удалились от костра всего шагов на сто — сто пятьдесят. Оборотень сел, кивнув мне своей клыкастой головой. Половинка луны светила, открывая взору неровную ото льдов и торосов гладь озера. Я расположился рядом, выбрав место посуше.
— Тебя как зовут? — вдруг спросил я, хотя на самом деле не собирался разговаривать.
«Кецалькоатл», — ответил зверь.
— Да гонишь! — не поверил я.
«Шутка!» — согласился он. — «Имя мое тебе ничего не даст. Поэтому можешь называть меня, если хочешь, Зверем. Ладно. Ты мне лучше ножик свой покажи!».
Я обнажил Пламя, сунув его под нос Зверю:
— Гляди!
Оборотень вздрогнул все шкурой, как лошадь, но не закричал. Я, честно говоря, ожидал, что он завоет, как в свое время выл тот, умерщвленный нами саблезубый монстр.
«Хорошая игрушка!» — одобрительно сказал он. — «На крови и страхе моих братьев закален. Вот, стало быть, чем ты убил того парня! Я могу угадать в клинке отголоски его ужаса».
— Откуда ты знаешь? — спросил я.
«Так ведь я же не человек!» — просто ответил он.
— А кто ты? — поинтересовался я.
Мне показалось, что Зверь фыркнул.
«Я — перворожденный!»
— Ну, что ж, поздравляю! Только вот скажи, что от меня ты хочешь?
«Я тебя убью», — последовала пауза, в течение которой оборотень во все глаза смотрел на меня. Но я был невозмутим: драться — так драться, чего попусту пугать. Понты дешевые! Тогда он продолжил. — «Не беспокойся — слово свое я не нарушу. Сейчас ты легкая добыча, потому что еще юн. Я подожду, пока ты станешь настоящим мужчиной, воином. Потом приду за тобой. Считай это моим капризом, прихотью».
— Так кем я должен стать: мужчиной или воином?
Ответа я не дождался: зверь посчитал ниже своего достоинства уточнять.
— И потом у нас будет честная дуэль: один на один. Или как? — чего-то этот Зверь напридумывал себе, любит красивые манеры?
«Я очень давно живу на этом свете. Поверь мне, опыта сражений я накопил достаточно. Но скука! Она, подлая, иногда одолевает. Мне хочется найти достойного соперника. Однажды, много лет назад, попался мне один. Был он, по-моему, твоего рода-племени. Я очень торопился, когда мы внезапно встретились. Мой пробудившийся инстинкт заставил меня напасть на него, но он повел себя достойно: бился с яростью».