Мортен, Охвен, Аунуксесса

Бруссуев Александр Михайлович

Глаза Сигге горели интересом, как у ребенка, впервые увидевшего выброшенный морем кусочек янтаря с букашкой внутри.

Я рассказал про нашу прошлогоднюю встречу с оборотнем, сначала ожидая недоверия, но потом, увлекшись, разоткровенничался вовсю:

— Прекрасно помню все наши действия тогда, а вот самого зверя — нет. Только его глаза. Страшные, когда он был в человечьем обличье: внимательно так смотрел на меня, оценивая. Тогда я прочел в его взгляде, что он меня приговорил, и относился ко мне уже не как к живому. Когда же

он в облике саблезубого монстра прыгнул на меня, то глаза его уже были без какого-то намека на мысль. Как хищное животное: вижу дичь — прыгаю и рву, не вижу — валяюсь под деревом и жду. Убил я его, потому что Охвен все придумал и продумал до мелочей. Но зверь-то был не виноват. Надо было резаться с человеком, задумавшим злодейство. Тогда было бы все честно. И гордость бы была, что совершил подвиг.

— Брось ты! Вы же его просто перехитрили. По-честному. Да, не знал, что у нас такая нечисть водится! — восхищался Сигге.

Я хотел, было, добавить, что кроме убитого нами оборотня есть еще некий оборотень Перворожденный, есть злобные карлики цахесы, но передумал: тогда мой рассказ может выглядеть уже неправдоподобным. А чтобы вновь сделать его правдивым, пришлось бы до кучи приплести поверженных нами троллей, вампиров, эльфов и гномов.

В это время вновь вернулся Охвен.

— Пошли, Мортен, предстанем перед лучезарными глазами их сиятельного Веселого Торна. Он уже принял на грудь изрядную порцию браги, но на способность принимать судьбоносные решения это пока не сказывается.

Сигге посмеялся слегка, пожелал нам удачи, но с нами не пошел. У него были свои срочные дела: разбежаться, как следует, и кинуться в море браги, продажной любви, веселья и наслаждения.

Мы встретились с Веселым Торном за Морским Домом. Он, в окружении других важных вождей, проветривал голову после удачного опустошения мочевого пузыря. То, что штаны его были изрядно подмочены неприцельными попаданиями струек и фонтанчиков его самого и его корешей, не могло никоим образом поколебать столпы гордости за самое себя. Торн, зажмурившись на ветер, облегченно рычал. Вокруг него на разные голоса рычали его друзья-товарищи.

— Здравствуй, доблестный вождь! — сказал Охвен, когда мы подошли поближе.

Торн повернул к нам голову, и я понял, почему его прозвали «Веселым». От правого уха до угла рта протянулся застарелый шрам, поэтому на лице викинга навсегда, казалось, застыла кривая усмешка. Глаза его, на удивление, оказались совершенно трезвы. Он осмотрел нас с головы до ног, видимо, вспомнив, что-то и ответил:

— И тебе здравствовать, отважный Охвен!

Меня как будто рядом и не стояло.

— Наш уговор остается в силе? — напрямую поинтересовался Охвен.

— Конечно! Я хозяин своему слову! — ответил тот. — Хм, только бесполезные люди мне в дракаре не нужны.

— Мы к таковым не относимся. Или, хочешь испытать?

Вожди вокруг перестали рычать, прислушиваясь к разговору. Только один,

самый маленький, едва доходящий мне до плеча, продолжал с упоением завывать тонким голосом. Как ни странно, он до сих пор соединялся с землей помимо ног еще и прерывистым потоком жидкости, произведенной организмом в удручающем количестве.

— Эй, сученок, хорош стонать! — шикнули на него.

— Я — Макс! — ответил он, закатив глаза.

— Макс, сученок, хватит выть!

Коротышка угомонился, потрясся, приседая, как в лихорадке, и тоже подошел к нам.

Торн, наконец, обратил внимание на меня:

— Что может это отрок, если он, конечно, с тобой?

— А ты, разве, не видел? — спросил Охвен, и из толпы вполголоса поведали Торну, как мы развлекались некоторое время назад с великаном Сигге.

Веселый Торн хмыкнул, но на меня смотреть перестал. Я-то думал, что нас в дракар возьмут с распростертыми объятиями, еще и самые почетные места предоставят, а тут происходила какая-то канитель. То же самое, наверно, решил и Охвен. Он сказал, нехорошо прищурившись:

— Может быть у тебя, Торн, есть желание со мной померяться? Неужели теперь ты кроме веселого нрава обрел новое качество — алчность?

— Ты мне угрожаешь, хромой старик? — изобразил негодование вождь.

— Нет. Я просто напоминаю, что за место в твоем дракаре тебе заплачено.

— За одно место. Но вас-то двое!

— Мы с тобой лучше наедине поговорим об этом, а то почтенные викинги всерьез подумают, что ты торгуешься, как купец.

Почтенные викинги словно получили приказ смываться, выбрали нужное направление и пошли молчаливой толпой, четко переставляя ноги. Только Макс подбежал к Торну и хлопнул его по плечу:

— Бери парня — не пожалеешь! Сам ведь тоже когда-то с такого возраста начинал. Или уже родился опытным?

И побежал догонять приятелей.

Веселый Торн подошел поближе к Охвену, они отвернулись от меня в сторону и заговорили. Они общались очень энергично, не стесняясь в выражениях, но ветер уносил от моих ушей большую часть их слов.

Я понял только, что они обговаривали не возможность нашего пути в Гардарику, а выгоду, которую можно будет извлечь из нашей стоянки там: мы будем высажены, и только на обратном пути нас подберут снова. Да, их разговор протекал уже не как у купцов, а как у успешно исполнивших какой-то им одним ведомый ритуал. Много смеялись и махали руками.

Потом Торн подошел ко мне, подмигнул двумя глазами сразу и ушел, оставив меня в недоумении: что это было?

— Вот так вот приходится жить в кругу настоящих друзей: расслабишься — сожрут, — сказал Охвен. — Не переживай, едем мы, конечно, бесплатно. И туда, и обратно. Правда, вернешься ты уже без меня. Останусь, пожалуй, у родных могилок. А может и нет, — он пожал плечами. — Все зависит от того, как встретит меня Родина.

— А что произошло до этого? Вы же вроде ругались!