"Морзянка" в поповском доме, или Спасительное яблоко

Трунов Сергей

— "Ну, ну, — успокоил её начальник, — На—ка вот, попей, — он пододвинул полный стакан в красивом подстаканнике, — Чай, он хоть и холодный". Дашка с благодарностью отхлебнула: "Ой, с сахаром!" — "С сахаром, с сахаром, — переглянувшись, заулыбались офицеры, — Пей, не бойся".

Рассказ девушки

Гостья чуть отхлебнула и продолжила: "Ну так я у них убиралась. Что там, придешь, подметешь, полы помоешь, — что там, привычная деревенская работа. Полы у них деревянные, все у них чистое, особенной работы—то и нет. А все какой—никакой прибыток. Детей

хоть как—то поддержать, у меня два братика осталось. С ними кое—как перебиваемся. А сегодня я пришла чуть раньше. Грязно там было, поэтому я прошла наискосок. Ну и решила сразу убираться. Зашла в дом, никого не было, я за веником за печку, а там подпол у них. Слышу, пищит. Ну, я сразу поняла что морзянка. А как выскочила, не помня себя, пока за кустами соображала что делать, тут и налет... Ну, я и сразу подумала, что надо нашим рассказать".

Догадка

— Ага, — седовласый преобразился, словно охотничья собака, напавшая на след, и обернулся к подчиненному, — Понимаешь, Семен, елки—палки. Оттуда—то, с крыши как на ладони станция—то! А мы ищем тут, на станции, — он осекся, вспомнив, что в кабинете посторонний человек. Обратился к ней:

— Так, так. Проведешь наших незаметно? Сможешь?

Девушка часто согласно закивала.

Окружение

На другой день, 5 сентября 1942 года, ещё перед рассветом группа захвата из погранполка охраны тыла фронта осторожно кустами и ложбинками пробиралась к школе. Опыт у них огромный, а Дашка знала тут каждую ложбинку, поэтому ни веточка не шелохнулась, ни птичка не проснулась.

Проводницу оставили на самом краю кладбища, у подвала. Наказали затаиться за его насыпью, сидеть тихо как мышка, а дальше ей нельзя.

Девушка смотрела во все глаза. Она неплохо видела в темноте. Тем более что уже серел рассвет.

Замечены

Внезапно справа тенью возник немец. Быстро вскинул автомат и выцеливал командира. Дашка до боли прикусила кулачок: "Что же делать?" Шуметь нельзя. Иначе привлечешь внимание этого фашиста. Либо сорвешь операцию красноармейцам".

Спасла смекалка

Краем глаза заметила яблоко, которое висело рядом. Не раздумывая, одним движением сорвала и без замаха, словно снежок в зимних баталиях запустила в немца. А кидаться снежками она была мастерица. Яблоко угодило немцу прямо в ухо!

Тот от неожиданности вскрикнул, задрал ствол автомата и нажал на спуск. Все пули ушли в небо. Но буквально за доли секунды до этого с треском разлетелась взломанная входная дверь, зазвенели стекла — штурм начался.

А на немца огромными лосиными прыжками сбоку наскочил пограничник. Из оставленных в группе прикрытия. С очень матерной гримасой и совершенно бесшумно, будто в немом кино. Дашка даже рот открыла от изумления.

Закончилось все довольно быстро. Других выстрелов, кроме тех, что устроил этот немец, не было. Всех застали врасплох. Захваченных построили, и тот, которому досталось от Дашки сверлил её злобным взглядом.

Пересветов,как командир, при всех объявил благодарность девушке.

И взыскание солдатам, которые "прошляпили" засаду.

Налеты бомбардировщиков стали гораздо реже и куда менее удачными. Фашисты "ослепли".

Благодарность. И предложение

А через 2 дня к Дашке на мотоцикле приехал Пересветов. Он долго возился в коляске, потом неуверено постучал в дверь. Девушка, которая во все глаза смотрела на него в окошко, крикнула: "Открыто!"

Тот вошел и смущенно сказал:

— Даша, ну вот, в благодарность от командования, что можем. Это вот мука, он огляделся и поставил подле печи куль, — Это керосин, отрез материи, консеррвы, соль, мыло, спички...

— Да Вы что! Я же ведь не для этого!

— Я понимаю. Да все мы не для этого... Но ты для Родины сберегла гораздо больше. А эти фашисты оказались, понимаешь, корректировщиками. Ну, наводили по рации самолеты на наши эшелоны. Разведгруппа вражеская. Они долго тут разбойничали. А мы все никак их не могли найти. Только благодаря тебе мы их прихлопнули.

Вроде все было сказано. И пора было уходить. Дашка смотрела на гостя и не могла насмотреться. А Пересветов, такой решительный во время захвата и тогда, в деревне, такой сообразительный на станции, тут что—то мялся и краснел. Зачем—то снял фуражку и вертел в руках.

Потом решился, одел головной убор и посмотрел девушке прямо в глаза:

— Даш. Ты, конечно не сердись на меня. Хочу тебе кое—что предложить. Выходи за меня замуж, а.

Брови девушки от неожиданности поползли вверх: — Как замуж? Но я же... Это... Но мне же всего 17...

— 17 ничего, в особых условиях законом дозволяется. Да и ничего мне от тебя такого не надо. Понимаешь, я сирота. Детдомовский. Я офицер. Так аттестат хоть пропадать не будет. Тебе с вон ребятами доставаться будет. Да мало ли... Может, после войны нормально жить будем...

Девушка смутилась, покраснела, потупила взор. Но всеже пересилила себя, подняла глаза, выдавила:

— Товарищ Пересветов, я даже не знаю... Я—то согласная. Да Вы мне и нравитесь. Да только как же это так... Я за Вами хоть на край света! Но это же не по—людски...

— Даш, не волнуйся. Все будет по—людски. Нас распишет командир части, все будет как положено.

Жизнь продолжается и на войне

Так и случилось. Свадьба была не особо громкая. И, пока часть капитана стояла в Верховье, встречались они для его службы довольно часто.

В феврале 1943 года наши войска перешли в наступление. И Пересветов ушел. Он часто писал. 2 раза лечился в госпитале. Но все—равно вернулся живым и здоровым. "Мне нельзя было погибать", — смеялся офицер, когда приехал забирать жену с её братишками. Но это все случилось потом.

Вклад в Победу

Радиста захваченной немецкой разведгруппы Советским контрразведчиком удалось привлечь к сотрудничеству. Много, много дезинформации передал тот бывшему начальству. Конечно, это была капля в море. Но в том числе благодаря и этому немецко—фашистские войска на Орловско—Курской дуге получили сокрушительный удар.