Московское золото или нежная попа комсомолки. Часть 1
Шрифт:
20 июля 1936. Управление Морских Сил РККА, город Москва
А вечером наших товарищей отловили в общежитии, где за два месяца они уже освоились, и зачем то вызвали на следующий день в политуправления ВМС РККА.
Утром следующего дня, надраив ботинки до блеска и боясь сесть, что бы не помять стрелочки на брюках, Лёха с Кузьмичом в числе еще восьми моряков в звании от старшего лейтенанта до майора, ожидали в приемной главного комиссара по военно-морским силам.
Лёха правда и тут сжульничал и подрядил за некоторое вознаграждение старшую по этажу, получив на
Минут через тридцать их запустили в кабинет вместе с моряками.
Статный армейский комиссар с величественным видом прошёлся вдоль строя, одарив моряков одобрительным взглядом, а затем перешёл к делу — задвинул двадцатиминутную лекцию о фашистском мятеже в Испанском Марокко, братской помощи советского народа испанским коммунистам, происках империалистов и, конечно же, о исполнения интернационального долга. В какой-то момент Лёха почувствовал, что его сознание начинает дрейфовать. Фразы политработника звучали как пустой треск, и Лёха просто отключился, впав стоя в состояние лёгкой дремоты.
Пожал каждому руку, комиссар выпроводил моряков обратно в приёмную. «Зачем вызывали?» — недоумевал Лёха. Пока ожидали дальнейших распоряжений, в приёмной оживились, и Лёха успел перекинуться парой слов с другими моряками, которые оказались вызванными с Балтики и Тихого океана, и только что прибывшие в Москву.
— О, ну у вас ещё два месяца политического просвещения впереди, — посмеялся Лёха.
Затем их вызвали в оперативный отдел, где товарищам вручили предписание явиться в распоряжение военно-морского советника СССР в Картахене, Испанская Республика. На вопрос о деталях чиновник скривил лицо и холодно ответил, что на месте разберётесь.
Уже на выходе из управления они вдруг столкнулись с коренастым, приветливым моряком с множеством галунов. Лёха затруднялся назвать его звание.
— О, лётчики! Откуда? — спросил злато-галунный товарищ.
— Черноморский флот, морская авиация. Лейтенанты Хяун Херрера и Гоша Кузьмаччо! — не сумел сдержаться Лёха.
Злато-галунный завис на несколько секунд, а потом радостно заржал:
— А ну-ка, пошли ко мне.
Там усадив не придавленного субординацией Лёху и совершенного застывшего Кузьмича, заказав им чаю, начальник морских сила РРКА, а это оказался именно он, расспросил наших товарищей о происходящими с ними пертурбациями.
— Как настоящая фамилия? Хренов? Ну и приколисты в резведупре! — радостно заржал он опять.
— Молодцы летчики черноморцы, моя школа, — радостно подтвердил Начморси, представляя, как на ближайшем совещании доложит товарищу Сталину, что первая группа моряков отправлена на помощь испанской республике, как утрёт нос армейцам!
Пожав руки и пожелав достойно оказать интернациональную помощь, Начморси отправил наших героев дальше.
— Лёша! Мне! Сам Начморси СССР жал руку! — Кузьмич находился в восторженном состоянии и не верил в произошедшее.
А Лёхе стало грустно. Он не помнил конечно конкретно про Начморси, но что будет великая чистка РРКА он знал точно. Как он помнил из будущей жизни,
10 августа 1936. Брестский вокзал, город Москва
Утром в назначенное время, чисто выбритые и с фанерными чемоданами, Лёха вместе с Кузьмичом, как пионеры, переминались с ноги на ногу у окошка кассы. Пустив Кузьмича первым Лёха подсмотрел, как Кузьмич дрожащей рукой расписался за 2000 песет, и кассир выдал ему пачку фиолетово-красных купюр номиналом по сотне. Лёха с интересом наблюдал, как тот нервно запихивает их в карман штанов, словно боясь, что деньги вот-вот исчезнут.
— Давай, давай, не застревай, — Лёха, подвинул Кузьмича и сам занял место у окошка.
Напротив своей фамилии Лёха заметил еще и приписку о 300 рейхсмарках. Получив свою порцию песет и дополнительно три сине-серые банкноты по сто рейхсмарок, он скомандовал: — Ну всё, двинулись к туалету.
Кузьмич, немного отойдя от шока, кивнул и потащил чемодан, всё ещё прижимая карман коричневых штанов, словно боялся, что купюры сбегут от него.
— Так, Кузьмич, стой тут у туалета как на посту! Никого не пускай, говори, что уборка там. Я зайду купюры спрячу в исподнее как следует, потом поменяемся! — выдал он указание Кузьмичу.
Кузьмич мотнул головой, как опытный боец, и встал у двери, загородившись чемоданом. Лёха, хмыкнув, двинулся во внутрь.
Постучав в дальнюю кабинку костяшками пальцев, Лёха пропел: «Таранька! Таранька! Взлетай вышел крыши и пивом с высот ороси! Сова, открывай, медведь пришел!»
Через пару секунд из кабинки выглянул плюгавый Хмырёнышь, нервно посмотрел по сторонам и шепотом произнес:
— Марки принес? Давай!
Лёха не поддаваясь на требование, строго произнес:
— Паспорт покажи!
Хмырёнышь занервничал, путаясь в полах кителя он рывком вытащил из внутреннего кармана потёртый темно-синий паспорт со львом и единорогом на обложке и тисненными золотыми буквами. Лёха поднял бровьи прочитал на обложке: British passport. United Kingdom of Great Britain and Northern Ireland.
Открыв паспорт Лёха завис на секунду и подняв глаза на Хмыреныша произнес:
— Серьезно? — произнес Лёха, разглядывая имя владельца — Alex Maxwell Harrow, 1913 года рождения.
— Это же туфта голимая! Подделка! — жестко сказал Лёха, — Какой, нафиг, Саша Херов!
Плюгавый вздрогнул, его лицо побледнело, и он поспешил оправдаться:
— Лёха, ты что! Клянусь, паспорт настоящий! Молодой матрос был, с торгового судна, всё честно! Просто… ну… он случайно загнулся три месяца назад под Архангельском. Я в командировку туда ездил по своим делам и меня местные дернули на происшествие. Метиловым спиртом траванулись на рыбалке, наши не стали официально оформлять жмуров, чтобы не поднимать шумиху. А паспорт-то в кармане кальсон был, так и остался! Клянусь, настоящий, для себя берёг, но деньги очень нужны!