Московское золото или нежная попа комсомолки
Шрифт:
— Ну, Кузьмич, что то совсем мы обуржуазились, — заявил Лёха утром на восьмой день пребывания в Париже. Кузьмич мрачно мотнул головой, никак не комментируя.
— Давай, собирай шмотки и поехали туда, куда Родина нас послала, — продолжил Лёха.
Кузьмич удивлённо посмотрел на него, словно не веря своим ушам.
— Ну, а что ты думал? Что мы сюда приехали пить твоё любимое красное вино Гарнача и помогать Мишель кровать расшатывать?
— Лёша!
– Кузьмич прижал руки к груди со слезами на глазах, - да я прям сейчас!
Надо сказать, что наши герои не удержались и устроили небольшой
После этого Лёха с помощью Мишель договорился со знакомой швеёй из соседнего квартала и привёл форму в некое подобие современной ему одежды. От идеи накладных карманов он всё-таки отказался, чтобы не выделяться среди окружающих. Совсем в шок бедную девушку-швею повергла просьба сшить пару простроченных панамок наподобие тех, что были у советской армии в Афгане.
Следующим пунктом программы стал магазин, торговавший английскими военными ботинками, который Лёха нашёл недалеко от их района. Продавец был уверен, что «богатые мексиканцы» собираются на сафари в Южную Африку. Стоит сделать отступление: когда в Москве на складе им выдавали жуткие коричневые шерстяные костюмы для поездки в летнюю Испанию, Лёха и Кузьмич также получили и жуткие кожаные ботинки. Лёха шутливо называл их «Лабутены», хотя правильнее было бы сказать «прощай молодость» или «говнодавы».
После долгого торга товарищи обзавелись отличными английскими светлыми кожаными ботинками на шнурках, с тонкой резиновой подошвой и высокими голенищами — они сильно напоминали Лёхе его берцы из будущего. На вопрос Кузьмича может лучше купить хромовые сапоги, видно такие сапоги в небогатого в СССР Кузьмича ассоциировались с достатком, Лёха посмотрел на него сочувственно. Он вспомнил как при раскрытии парашюта получал очень приличный рывок, ноги улетали выше головы, а бывает и кроссовки слетают, не только сапоги, и сказал:
— Кузьмич, из горящего самолета ты с парашютом как прыгать будешь - с сапогами или без?
Кузьмич завис на минутку и шустро пошел мерять ботинки с удвоенной силой.
В итоге Лёха подумал, что их вид стал похож на туристов из будущего.
18 августа 1936, центр Парижа.
Поручение московского товарища майора Лёха выполнил на третий день после прибытия в Париж, избавившись от пистолета, который ему передал Хмыренышь. Он понимал, что, несмотря на риск, было лучше отметиться выполнением задания перед военной разведкой, чем потом оказаться под подозрением и привлечь лишнее внимание.
Накануне вечером Лёха долго размышлял над тем, как минимизировать опасности. Он тщательно подготовил оружие, чтобы исключить любые следы, которые могли бы его выдать. Каждый металлический уголок и выступ пистолета был протёрт спиртом — Лёха позаботился, чтобы не осталось отпечатков пальцев или других следов. Он даже проверил внутренние части оружия, убедившись, что нет остатков масла, которые могли бы навести на мысль о недавнем использовании.
Утром, хорошо
Оставив пистолет, он ещё раз огляделся и без лишних задержек покинул место. Всё время в его голове билось одно: «Никаких следов, никаких подозрений.» Лёха ушёл, стараясь выглядеть спокойно, но сердце его билось как молот.
21 августа 1936, «Ла Фурше», станция в районе Парижа Батинёль.
В пятницу вечером, к концу недели, Лёха пригласил Мишель на прогулку по центру Парижа.
Мишель одела приталенное платье и туфли на каблуке, уложила волосы и накрасилась. Она так сияла, что Лёха не мог оторвать от неё взгляд. Попытка немедленно затащить её в кровать с треском провалилась. Получив по шаловливым рукам, Лёхе пришлось облизываться на хорошенькую молодую любовницу.
«Ничего, ох ты мне попадёшься вечером», - он в красках представлял себе действие.
Они неспешно бродили по улочкам, любовались вечерними огнями города, и, наконец, зашли в уютное кафе, чтобы поужинать и выпить вина. Время пролетело совсем незаметно, и около одиннадцати вечера они, слегка подвыпившие, обнимаясь и весело болтая , направились к дому.
Когда пара уже была в квартале неподалёку от квартиры Мишель, впереди появилась пара подростков лет шестнадцати – восемнадцати. Обернувшись Лёха заметил, как от стены дома позади них отлипло еще пара теней.
Именно их окружала толпа грязных подростков. Лёха заметил, что ребята выглядели напряженно и взвинчено: оборванные, с блестящими глазами, и держащиеся близко друг к другу, готовые напасть в любой момент.
— Деньги сюда, быстро! — крикнул, видимо, старший, доставая длинный узкий нож.
Лёха не собирался ввязываться в разборки с местной шпаной, особенно учитывая, что ситуация могла легко выйти из-под контроля. Скорее всего, он просто отдал бы им немного денег, что оставались в кошельке. Но всё изменилось, когда один из парней схватил Мишель за руку и потянул её к себе. Мишель пронзительно завизжала. Тянущий её хмырь оскалился в безумной улыбке. В этот момент у Лёхи будто бы помутнело в голове и всё вокруг покрылось красной пеленой.
Он поднял левую ладонь, показывая, как бы говоря «тихо, тихо», а правую медленно потянул к заднему карману штанов, делая вид, что достаёт бумажник. Один из парней, с ухмылкой на лице и щербатыми зубами, уверенно шагнул ближе, уверенный, что сейчас они получат своё.
Но вместо кошелька Лёха быстрым движением выдернул «Браунинг» из скрытой кобуры, расположенной на поясе, и с лязгом передёрнул затвор. Резкий металлический звук нарушил тишину ночи, и подростки замерли на месте. Первой целью стал тот, кто держал Мишель. Лёха замер на секунду целясь ему в голову. Подростку повезло. Он резко отпустил руку Мишель и начал пятиться назад, глядя на пистолет расширенными от страха глазами.