Московское золото или нежная попа комсомолки
Шрифт:
Раздался оглушительный взрыв. Грохнуло так, что Лёху швырнуло на палубу, а уши заложило, словно от удара по ним. Кузьмича придавило одним из тюков. Лёха, мотая головой, попытался подняться на четвереньки и, со второй попытки, наконец сумел встать. Он подполз к Кузьмичу и, напрягая силы, помог тому выбраться из-под тюка.
— Как ты, жив? — проорал Лёха, слыша свой собственный голос, как будто сквозь вату.
Кузьмич, всё ещё ошеломлённый, показал жестами, что мол вроде бы жив.
Лёха приподнялся, оглядел корму «Звезды
На корме активно разгорался пожар, а потерявшего задний швартов катер, отбросило к носу "Звезды", прямо под укрытие наших героев. Теперь он держался лишь на одном носовом канате. Матроса у пулемёта скорее всего просто сдуло в воду, и сам катер выглядел так, словно его потрепало ураганом.
Лёха сунул "Браунинг" в кобуру, схватил Кузьмича за шиворот и толкнул его в сторону катера. Кузьмич, действуя на автомате, перепрыгнул на борт, всё ещё сжимая в руке пистолет. Сам Лёха подхватил оба чемодана и аккордеон, превратившись в гружёного ослика.
— Кузьмич, лови чемоданы! — перекрикивал он огонь и треск горящего судна…
Глава 17. Пожар во время наводнения
– Кузьмич, рули на Хуебон, сам понимаешь, два таких перца как доны Херров и Кузмаччо не могут пройти мимо порта с таким названием, если человек в опасности! – скомандовал Лёха.
Через два часа маленький торпедный катер с гордо развевающимся на корме красным флагом, медленно заходил в маленькую рыболовецкую деревушку Хуебон, как прочитал Кузьмич.
Лёха встал у пулемёту и передернул затвор. «Случаи разные бывают!» - подумал наш герой.
01 сентября 1936, между Марселем и Майоркой, Средиземное море
Кузьмич, очнувшись, сунул пистолет в карман и поспешил к борту катера. Лёха размахнулся и поочерёдно бросил чемоданы, а затем, собрав последние силы, перепрыгнул метр тёмной воды, больно ударившись ногой о край катера. Зацепив аккордеон ремнем за тумбу пулемета, Лёха бросился к швартовой утке и сбросил с нее конец каната в море.
Катер стал медленно удаляться от "Звезды Бомбея", над которой разгоралась пламя.
— Ну что, Кузьмич, придётся осваивать новую профессию, иначе сгорим нафиг здесь ярким факелом посередине моря, — сказал Лёха, оглядываясь на охваченную пламенем "Звезду Бомбея". Пожар бушевал, то и дело раздавались глухие взрывы, и клубы чёрного дыма поднимались в чёрное небо, превращаясь в зловещие облака, если бы их было видно.
Лёха бросился в рубку катера, чтобы попытаться завести его и быстрее уйти от горящего парохода. В рубке он наткнулся на молодого человека в чёрной форме — точнее, на
Окинув взглядом отражение огня, который плясал на волнах совсем близко, Лёха вернулся к панели управления. Он сдвинул обе рукоятки с "Parar" на "Avante lento", поставив их на малый вперёд. Однако двигатели даже не вздрогнули. Похоже, автоматического управления здесь не было, и требовалось вручную запустить моторы в машинном отделении.
Остановившись на секунду, он крикнул Кузьмичу, наверное впервые назвав его по имени:
– Гоша! Оставайся в рубке, смотри по сторонам, если что кричи мне в люк.
Лёха достал неразлучный браунинг и двинулся вниз по трапу.
Катер был совсем небольшой, наверное с современную парусную яхту, которую он как то брал в прокат в прошлой жизнив Греции, пришло на ум Лёхе.
Пробравшись в моторное отделение, Лёха обнаружил ещё одного члена экипажа — механика, лежащего без сознания на полу в замасленном комбинезоне. Голова у него была рассечена, из раны сочилась кровь, а лицо покрыто маслом и грязью. Похоже, во время взрыва его сильно ударило о что-то твёрдое.
Лёха присел рядом и начал хлопать его по щекам, пытаясь привести в чувство. Механик вздрогнул, открыл мутные глаза, и Лёха, показывая вращательное движение рукой, и собрав все свои познания в испанском прокричал:
— Заводи! Мотор! Заводи!
Механик, с усилием понимая, что от него хотят, потянулся к щитку управления и нажал пару кнопок. Двигатель сначала фыркнул, закашлялся, потом затрясся, оживая. Механик с трудом потянул рычаг вверх, и мотор изменил режим работы, а вибрация разошлась по всему корпусу катера, словно судно наконец обрело жизнь.
— Чёрт, надеюсь, Кузьмич справится с управлением, — подумал Лёха, стараясь как-то уложить обмякшего механика в безопасное место. Тот глянул на него мутными глазами, пробормотал что-то невнятное и снова потерял сознание, его голова безвольно опустилась на грудь.
Оттащив механика в крошечную кают-компанию и на всякий случай связав его, Лёха выскочил на палубу. Невозмутимый Кузьмич стоял за небольшим штурвалом и куда то рулил.
За кормой катера убегал пенистый белый след, а горящий пароход медленно исчезал в ночи по левом борту.
— Ну что, Кузьмич, придётся тебе осваивать новую профессию капитана, иначе въедем куда-нибудь в берег таким факелом посреди моря, — сказал Лёха, пытаясь вернуть себе чувство юмора, пока оглядывался на охваченную пламенем "Звезду Бомбея". Пожар бушевал, грохотали взрывы, а клубы чёрного дыма поднимались, смешиваясь с ночной тьмой, создавая зловещее зрелище.
— Куда двигаемся? — спросил Лёха, обернувшись к штурвалу.
— Туда, — ответил Кузьмич, указывая рукой прямо по курсу.
— И что там?