Московское золото или нежная попа комсомолки
Шрифт:
И отдельной вишенкой на местном авиационном торте, как последнее достижение французской авиации и гордость их ВВС, на аэродроме был представлен Potez 54. Однако Лёха, увидев этот массивный бомбардировщик, тут же переделал его название в "Протез" — настолько нелепым и устаревшим ему казался этот самолёт. С его массивными двигателями, подвешенными под крыльями на отдельных пилонах, он выглядел как пережиток старых времён, и без юмора Лёха на чудо французской инженерной мысли смотреть не мог.
*****
Эскадрильей армейских бомберов
Когда самолёты прибыли в Испанию, вместе с ними приехали и французские лётчики, штурманы, радисты и механики. Оказалось, что им установили хорошие оклады, премиальные за налёт часов и каждый боевой вылет, достойное вознаграждение за участие в войне.
«Да, это вам не советские добровольцы, готовые за бесплатно и вручную раздувать пожар мировой революции» - думал Лёха.
Проведя пару дней с французскими лётчиками он за несколько день в целом освоил французский бомбардировщик — массивный самолёт с подвешенными под крыльями моторами, который сильно напоминал ему советский ТБ-1 - и даже раз слетал с ними на бомбёжку франкистов.
Испанцы же гордились своей покупкой аж этих пяти самолётов у французов.
Когда Андрэ, переделанный в Андрея, спросил у Лёхи, как ему самолет, видимо напрашиваясь на комплименты, наш герой пошутил в стиле двадцать первого века:
—У вас прекрасные дети!
– ответил Лёха и видя полное не понимание в глазах Андрэ, добавил, - но всё, что французы делают руками, это ужасно!
Андрэ завис секунд на тридцать, а потом, осознав смысл подколки, смеялся до слёз, заявив:
— Конечно, француженки самые красивые женщины мира!
«После русских», - про себя добавил Лёха.
С тех пор Лёхина фраза про «все что делают руками» разошлась по аэродрому меняя титульную нации в зависимости от предпочтений говорящего.
Из разговоров Лёха понял, что эту пару отправили на регламентные работы и скоро их перебросят обратно под Мадрид.
А сюда пришлют пассажирский «Фоккеры» F.VII переделанные для бомбежки мятежников.
«Б***я», - подумал Лёха, в общем ничего хорошего он не подумал.
*****
Условных истребителей на аэродроме было около десятка. Несколько Nieuport 52 и пара Dewoitine D.27 стояли в строю. Условные они потому, что скорость этих бипланов составляла 250-300 км/ч, и вооружены они были одним-двумя пулеметами, стреляющими через
Лёха слетал раз на «Ньюпоре» на пилотирование в зону аэродрома и самолет ему не понравился, да и любовью испанских пилотов он не пользовался. Тяжелый и неповоротливый, именно такими эпитетами испанцы награждали его чаще всего. Самолет не прощал ошибок и был сложен в управлении. Попытка покрутить пилотаж Лёхе особенно не удалась, самолет сделал все фигуры, но тяжело и задумчиво. Даже И-5 по сравнению с этим чудом французского дизайна был прекрасен. Единственно что «Ньюпор» делал не так плохо, как всё остальное, так это пикировал.
«Как если бы Запорожец спустить в горы Арарат», - грустно посмеялся Лёха.
Среди остальных машин был один Breguet XIX, который не укладывался в четкую классификацию. Он находился где-то между истребителем и бомбардировщиком, потому что имел место для второго члена экипажа — наблюдателя. По скорости он тоже больше подходил к «условным бомбардировщикам», чем к истребителям. Особенную радость у Лёхи вызвала надпись на моторе - Lorraine-Dietrich – Ему тут же вспомнился незабвенный Козлевич с его Антилопой Гну.
15 сентября 1936, небо над Картахеной
Увидев Павла, Лёха с ним «поручкался», как выразился сам Рычагов, и завёл неспешный разговор. Их беседу прервал капитан Мигель, местный авиационный начальник, который подошёл с озабоченным видом.
— Из штаба звонили, — сообщил он. — Нужно срочно отправить истребители для защиты порта. Ожидается налёт мятежников, скорее всего, около одиннадцати часов. Сейчас готовят два «Ньюпора». Вам надо отогнать мятежников и не дать отбомбиться по порту.
Не успел Лёха открыть рот офигев от такого авангардизма, как Павел радостно кивнул головой и радостно согласился:
— Конечно, камерадес!
— Паша, притормози! Ты как себе представляешь процесс? У «Ньпора» и в молодости 275 километров максимум было только на бумаге, а сейчас эти сильно уставшие аэропланы и двести пятьдесят если и дадут, то пока движок не стуканёт! – пытался достучаться до разума сотоварища Лёха.
— Лёха! Мы тыщи четыре высоты наберём и будем пикировать… - разошелся Павел.
— Паша! Там вон стоит пара «Девонтинов» поприличнее, давай с капитаном хоть поговорим, что бы он дал нам их. Там хоть скорость на полтинник выше, да и в целом народ про них лучше отзываются. Всё таки есть шанс, если не догнать, то хотя бы сбежать, – пошутил Лёха, - И ты карту хоть смотрел? Солнце утром над морем. Они откуда пойдут? Если в Мадрида, то может и получится, а если из Майорки? Мы прямо у них на пути, как два тополя на Плющихе, будем торчать. – Лёха совсем не горел повторять, или скорее предвосхищать подвиг Гастелло.