Москва - 36
Шрифт:
'А филиал-то 'джи эм си', что организовал здесь отвёрточное производство, - мексиканский не вижу почему бы двум благородным донам не продолжить взаимовыгодный бизнес для нашей пользы? Не кручинься, Николай, найду я кому показать твою челобитную'. Кольцов щёлкает зажигалкой, глубоко затягивается разом сжигая пол сигареты, и продолжает свой скорбный путь подле меня.
'С этим-то что не так? Ни одного слова не проронил за всю дорогу. Ни за что не поверю, что убивается по поводу смерти члена политбюро'.
Так с шутками и прибаутками дошли мы до гостиницы 'Континенталь',
– Мистер Чаганофф?
– Раздаётся над ухом знакомый радостный голос.
Перед нами, показывая редкие жёлтые неровные зубы, стоит похудевший Джордж Оруэл, нервно сжимает ремень винтовки и не отрываясь глядит на сигарету Кольцова.
– Здравствуй, Эрик!
– Искренне радуюсь я встрече и перехожу на испанский (английского Кольцов не знает).- Знакомься- это Михаил Кольцов, мой друг и знаменитый писатель, слышал наверное.
'Золотое перо Союза', великодушно протягивает сигарету остолбеневшему англичанину (Кольцов любит когда его называют писателем).
– Не желаете с нами выпить чашечку кофе?
– Блэр счастливо кивает головой, а я добавляю по-русски, поворачивая голову к Кольцову.
– Ты платишь, у меня денег нет ('В Испании самые богатые из наших- корреспонденты, за ними идут военные советники на двойном довольствии Испании и СССР и совсем в конце- кто получает зарплату лишь из Союза. Исключение составлял Орлов, запускавший руку в фонд для оперативных расходов'). Помнишь, ты обещал помочь начинающему писателю? Оруэлл суёт винтовку первому подскочившему к нему подростку, из стайки вьющихся у пикапа, и, сдав таким образом свой пост, бодро шагает рядом с нами.
– Готовитесь к боям?
– Киваю на хвост очереди за оружием, выстроившейся к грузовичку вдоль фасада здания.
– Пришёл приказ от Андреу Нина раздать оружие...
– серьёзнеет наш спутник.- в воздухе запахло порохом.
'О чём это он? Пороховой дым не рассеивается с лета'.
– Давно с фронта?
– Бросаю взгляд на всю в лохмотьях, некогда бывшую кожаной, куртку, съехавшую на глаза шерстяную шапочку и ботинки, от которых остался только изношенный верх.
– Третий день, - оживляется он.- нас сменила дивизия Рауля. Настоящие воины, а то что из себя представлял наш отряд это сущий позор. Мистер Чаганофф...
– Зови меня товарищ Че...
– Товарищ Че, - англичанин охотно пробует на язык новое имя.- я давно уже подумываю перейти в PSUC (объединённая социалистическая партия Каталонии, в неё входили коммунисты)...
'Вовремя перебежать к противнику, это не предательство, это- предвидение'.
– ... чтобы попасть воевать под Мадрид в интернациональную бригаду нужна рекомендация члена коммунистической партии.
'Съел? Не надо судить о людях с чужих слов'...
– Сюда, ко мне.- Кольцов манит нас в кафе на площади, почти пустому, несмотря на солнечную и нехолодную погоду.
Невидимая
– Скажите, Эрик, - 'золотое перо' делает маленький глоток из чашечки.- вы уже печатались?
– Да, - виновато улыбается тот, с сожалением глядя на пустую тарелку.- издано две книги, автобиографические: одна о моей службе в двадцатых годах в колониальной полиции в Бирме, другая- о жизни в Париже, где я перебивался случайными заработками. Знаете, зарисовки парижской жизни с точки зрения бедняка-иностранца...
Со стороны Рамблас показалась знакомая с прошлого пребывания в городе свежевыкрашенная 'Испано-Сюиза', лишёная революционных лозунгов на бортах.
– Отлично!
– зажигается Кольцов.
– Так вы готовый репортёр, причём с фронтовым опытом. Хотите написать заметку для меня?
– Я пишу только на английском.- Эрик промакивает губы белоснежной накрахмаленной салфеткой, резко контрастирующей с его ладонями в мозолях, с обломанными ногтями и въевшимся в кожу невыводимыми машинным маслом и грязью.
Кольцов разочарованно поворачивается ко мне.
– Мистер Блэр,- беру быка за рога.- товарищ Кольцов имеет определённое влияние в МОПРе (Международная организация помощи борцам революции) и сможет выхлопотать вам задаток, скажем пятьсот фунтов, чтобы вы могли сосредоточится на написании книги, которую он вам собрался заказать.
Кольцов и Оруэлл в изумлении выкатили на меня глаза.
– Эрик, не хотите попробовать себя в жанре сатиры?- легонько стучу под столом по коленке Кольцова, чтобы тот закрыл открывшийся рот.- Напишите об английском парламенте, о нравах его обитателей, где каждое действующее лицо изображено в виде домашнего животного, живущего на ферме. Недавнее отречение от престола короля Эдуарда может придать живости вашему повествованию. Теперь настала очередь Оруэлла открыть рот, Кольцов сузил глаза и внимательно изучает мой профиль.
– Как вы узнали?- Выходит наконец из ступора англичанин.- Я об этом никому не говорил.
– Читаю ваши мысли, правда есть неудобство, приходится постоянно переводить с английского, отчего смысл меняется на противоположный.
К нашей 'Испано-Сюизе', остановившей у главного подъезда Центральной телефонной станции, подходят вооружённые синдикалисты, несущие там караульную службу. Мои собеседники начинают улыбаться.
'Что-то мне люди в последнее время кажутся заторможенными или это я слишком шустрый'?