Москва - 36
Шрифт:
'...медсестру с красным крестом на зелёной сумке'.
На лестнице, ведущей на чердак слышатся тихие шаги проверяющего и снизу появляется его вихрастая голова.
– Ки таль? (Как дела?)- Парень отклоняет голову, пытаясь разглядеть в темноте фигуру Мири.
– Вали (хорошо),- закрываю её собой.- вали отсюда...
– Салюд, камарада...- тридцать два сверкнувших в полумраке зуба исчезают внизу. Овсеенко поставил караульную службу хорошо: смена часовых строго по времени, разводящие, проверяющие... Сам почти безвылазно в операторской. Ведёт переговоры с профсоюзными комитетами (а их в Барселоне сотни), которые отказались
В связи с событиями в Барселоне наметился новый раскол в правительстве, теперь в республиканском, в Валенсии. Против Ларго Кабальеро, склоняющегося к моральной поддержке восставших, выступил Хуан Негрин, министр финансов. Вчера, то есть уже сегодня, на очередном сеансе связи Сталин дал понять Антонову, что СССР в возможном противостоянии в Валенсии будет на стороне Негрина. Задача генерального консула, предотвратить эскалацию конфликта, в такой обстановке сильно усложнилась.
– чаганов в городе нет табака- застучал я на машинке, чтобы заполнить возникшую тягучую паузу в сеансе.
– О чём ты? Какой табак? Помолчи лучше!- Разозлился Овсеенко, прочитав из-за спины моё сообщение.
– Самый обыкновенный,- успокаиваю как могу раздражённого дипломата.- людям курить нечего.
– сталин молодец чтобы привлечь массу на свою сторону начинать надо с простых нужных каждому вещей. Сей же час дам распоряжение срочно закупить сигареты во франции и готовить пароход с табаком в батуми.
Консул опускает голову.
'Совсем растерялся. Не знает что делать. Далёк он от людей. Не получается у него возглавить ход событий, плетётся в их хвосте. Если не переломит ситуацию, то гнать его надо с дипломатической работы за профнепригодностью'.
А то после первого разговора со Сталиным размечтался: поеду в Южную Америку, условия буду создавать для грядущей революции ('горбатого могила исправит'). Ждут его там, хотя бы поинтересовался у своего помощника, как я, с какой страной там у СССР имеются дипломатические отношения, не говоря уже об открытом посольстве. Так что, скорее всего, светит ему дорога дальняя домой, а вот в каком качестве- неясно.
Котов уже в Барселоне, в консульстве, взял на себя руководство резидентурой. Долго о чём-то разговаривал с Овсеенко по телефону, видимо, убеждал вернуться того в Генеральное Консульство. Безуспешно. Напирать не стал, выжидает как разрешится ситуация с переговорами. А пока Мири каждые пару часов отлучается к соседям-поумовцам...
Сильнейший взрыв внизу на площади отбрасывает нас с Мири на пол вглубь чердака. Через секунду нас накрывает клубом пыли и запахом взрывчатки. Последующие за этим лихорадочные взаимные ощупывания, к счастью, не выявили серьёзных повреждений, лишь жжение в глазах и заложенность в ушах. С опаской выглядываем в слуховое окно: метрах в ста от ЦТС у фонтана, освещённая поднимающимся в соседнем кафе пожаром, чернеет воронка диаметром метров пять. Издалека со стороны моря послышался новый взрыв, ещё и ещё. Включился противный, выворачивающий душу, сигнал воздушной тревоги, но гула самолётов не слышно.
Несёмся с подругой вниз, темноте натыкаемся на стонущих, плачущих людей, по комнатам свободно сквозь выбитые
– Как вы?- Залетаю в аппаратную, навстречу мне с фонариком в левой и наганом в правой поднимается Петров.
– Мы-целы, Владимира Александровича чуть зацепило.
'Контрабандисты' обступили диванчик с лежащим консулом, не зная что делать. Мири решительно расталкивает их склоняется над раненым, перекручивая со спины перед, висящую через плечо сумку с красным крестом. Подхожу к 'Бебо': в шифратор попал довольно крупный осколок и он сейчас представляет собой клубок проводов, сплющенных реле и битых электронных ламп.
– Ключи сожги.- Бросаю оруженосцу и подхожу к дивану, со всех сторон подсвеченному фонариками.
'Царапина на лбу, жить будет'.
Моя подруга начала накладывать на лоб Антонова-Овсеенко мужественную повязку. Он подслеповато жмурится на её целебные формы, в голове его что-то щёлкает и консул с удивлением переводит взгляд на меня, увивавшегося вокруг красавицы.
'Да, вот так оно в жизни бывает. От ненависти до симпатии путь ещё короче'.
К рассвету удалось частично восстановить ручной коммутатор и появилась первая достоверная информация: город подвергся обстрелу из корабельных орудий, причём корабль или корабли были итальянскими. Перед нашим отъездом из Валенсии пришло радостное известие: группе Старинова под Кордовой удалось пустить под откос один из эшелонов итальянской авиационной дивизии. Погибло более сотни пилотов и техников. Нашим соколам, ведомым в небе твёрдой рукой Голованова, удалось захватить господство в воздухе.
Мстительный дуче, как видно, подготовил ответный удар с моря, по мирным жителям. К обеду приходит новая информация к сорока семи погибшим в Барселоне нужно добавить двадцать четыре человека в Валенсии. Известия об обстрелах мгновенно распространяются по городу и приводят к противоположному, чем надеялись враги, результату: рабочие начинают разбирать баррикады. Вновь пошла, уже было остановившаяся запись добровольцев в армию, причём со своим оружием. Сегодня от случайной пули погиб Андреу Нин, Мири говорит, что ей очень повезло, она была в этот момент всего в нескольких шагах от лидера ПОУМ.
После подтверждения отъезда из консульства Шпигельгласса, Антонов-Овсеенко вернулся в свой кабинет (настоял при этом, чтобы меня поселили рядом), правда ненадолго. По приезду выяснилось, что товарищ Леон Гайкис, референт консула, назначен временным поверенным, а сам Антонов-Овсеенко отзывается на родину. Эйтингон, скромно сидевший в кабинете консула, когда принесли шифровку из Москвы с этим известием, добавил, что я еду вместе с экс-консулом через Францию и вручил мне дипломатический паспорт. Совершенно случайно оказавшийся в кабинете Михаил Кольцов, радостно сообщил, что он тоже едет с нами. Возникший было в глазах Владимира Александровича после прочтения радиограммы тревожный блеск быстро погас: наше путешествие, благодаря 'золотому перу' СССР, наверняка будет освещаться в прессе.
Дворик перед зданием Генерального Консульства СССР в Барселоне, много людей прощаются с отъезжающим Антоновым-Овсеенко, представитель Женералитета, работники консульства. Он пытается сдерживаться, но редкие капельки слёз время от времени сбегают вниз по щекам из-под толстых линз его роговых очков. Солнечно тепло, в воздухе носится запах цветущего миндаля, белая мимоза скрывает садовые решётки.
– Гуд лак,- Мири чмокает меня в щёку уже на выходе под внимательным взглядом Эйтингона.