Москва и москвичи, претендующие на власть. Обыденная психология и социальная ориентация
Шрифт:
На первый план он ставит преданность не науке, не институту, а себе лично. К. может простить некомпетентность, лень, недисциплинированность, но невнимательное или неуважительное отношение к нему, пренебрежение его интересами, попытку обмануть или схитрить К. не простит никогда. Но при этом истинное отношение к сотрудникам маскируется внешним демократизмом, вниманием к мелочам, показной заботой. Его сотрудники знают, что он может и помочь: посоветовать, позвонить, урегулировать какое-нибудь житейское дело, просто выслушать сотрудника, если того в этот момент что-то огорчает или заботит. Благодаря проницательности и житейскому опыту участие К. в делах подчиненного оказывается часто полезным (при том, что он никогда не переусердствует в реальном деле помощи ближнему). Многие его давние
Л. – молодой, подающий надежды ученый, воспитанник профессора К. Провинциал, приехавший в Москву с периферии, Л. увлечен наукой, готов проводить в лаборатории дни и ночи. Когда-то без шефа он не мог в научной деятельности ступить и шага. Сейчас же обрел самостоятельность. Некоторые экспериментальные методики освоил гораздо лучше шефа. Это, в частности, относится к методикам, используемым в научно-исследовательской работе (НИР) № 38. По характеру Л. совсем не похож на шефа. Он довольно простодушный человек, не умеющий отстаивать свои интересы, хитрить, сдерживать эмоции.
Л. очень зависим от профессора. Беседуя с шефом, он чувствует себя как бы находящимся под его гипнозом. Для Л. очень трудно, практически невозможно что-то скрыть от К., уж не говоря о том, чтобы его обмануть. Но сегодня Л. ведет себя иначе. Он сдержан, хмур, отвечает на вопросы профессора формально и односложно. К. чувствует, что его обычная тактика не действует. Даже попытки поговорить с Л. самым проникновенным тоном о его семье, любимом хобби ничего не дают. Л. остается мрачным и отчужденным.
Все дело в том, что Л. обижен на К. В зарубежном научном журнале опубликована статья, автором которой является К. Между тем, данные экспериментов получены и обобщены Л. и переданы им незадолго до этого К. для совместной публикации. Последний же направил их в зарубежный журнал только под своим именем. Во время беседы Л. собирался высказать собеседнику возмущение таким его поведением, но так и не собрался с духом сделать это. Наконец, сославшись на неотложное дело в лаборатории, Л. встал и ушел из кабинета профессора. После ухода Л. К. долго сидел в задумчивой позе и ковырял в носу, что было признаком особой озабоченности. Проницательный К. знал причину необычного поведения Л. Ему об этом сообщил осведомитель – молодой честолюбивый сотрудник лаборатории. Конечно, профессору не следовало, как он понял позднее, вычеркивать Л. из авторов статьи, но уж слишком велико было искушение остаться единственным автором. У К. были прекрасные шансы получить под эту статью зарубежный грант. В случае получения гранта К. должен был сформировать функциональную научную группу для выполнения под этот грант научной темы. А включение в новую функциональную группу Л. не планировалось.
За все это К. расплачивался сейчас негативной реакцией со стороны Л. Он знал, что Л., по сути, несмотря на простодушие, может порой быть чрезвычайно упрямым. Однако именно он сейчас был очень нужен К. От Л. требовалось срочно закончить эксперименты по НИР № 38, результаты которых как раз и ложились в основу работы под будущий грант. Из всех сотрудников только Л. по-настоящему владел этими экспериментальными методиками. Взять, например, молодого сотрудника, проявившего себя в качестве осведомителя. Он, конечно, приятен, услужлив, но доверить ему НИР № 38 нельзя. Халтуру, которую они с группой других сотрудников гонят для общего отчета, – пожалуйста. Если этому молодому человеку поручить НИР № 38, то он может просто-напросто упростить или подправить условия эксперимента ради получения более быстрого и желаемого результата. В конечном итоге все будет вроде бы о’кей, а на самом деле – крах замыслов, связанных с получением зарубежного гранта.
Нет, нужно, чтобы НИР № 38 продолжал Л. Правда, выполнять работу он должен не с таким настроением, в каком был сегодня. К. начинает перебирать способы загладить свою вину перед Л. Какие есть формы поощрения? Премия, бесплатная путевка в санаторий, предоставление более удобного рабочего места отвергаются как недостаточные. Наконец удается подыскать самое удачное решение – направление молодого ученого на международный симпозиум.
Съездив на международный симпозиум, Л. почти забыл о своей обиде. Но осадок в душе остался. После этого случая последовали другие события, вынудившие Л. изменить отношение к К. Он стал понимать, почему многие люди в институте морщатся, когда при них начинают хвалить К. Как это и бывает обычно с манипулируемым, он постепенно стал прозревать и тяготиться своей ролью. Рано или поздно отношения К. с Л. окончательно испортились.
Явный конфликт между ними был спровоцирован весьма распространенной среди научных работников ситуацией – требованием включить в план докторскую диссертацию Л. Несмотря на натянутые отношения с бывшим учеником, К. сказал в их беседе, что поддержит Л. В действительности же К. принял твердое решение всячески воспрепятствовать защите диссертационной работы Л. Для К. совсем не нужен был конкурент с докторской степенью, работающий в той же узкой области науки. И потом, разрешение на защиту докторской диссертации, по существующим в этой среде правилам, Л. должен был «отработать». А уж в лаборатории К. такой подарок отрабатывали вдвойне.
Но Л., не знавший о планах К., наивно решил, что получает от него «зеленый свет» на защиту диссертации, и принялся за дело. При планировании работы К. выпихнул тему диссертации Л. в такую соседнюю сферу, где он неизбежно должен был вступить в жесткую конкуренцию с профессором О. (в науке каждый владелец делянки жестко следит, если он не простофиля, за тем, чтобы чужак не вторгся на нее). Кроме того, К. постарался настроить против Л. директора института и нескольких ведущих профессоров.
Когда Л. узнал о кознях шефа, дело «пошло в разнос». Он нагрубил К. Последний предпринял ответные меры уже за гранью фола. Сотрудник лаборатории М., съездивший вместе с Л. на международный симпозиум, написал по наущению К. «телегу» на Л. в компетентные органы (события происходили в начале 80-х годов). Л. на время стал невыездным. Кроме того, К. с помощью своих верных помощников попытался «повесить» на Л. очень дорогой утраченный прибор. Этот трюк у него, правда, не прошел. В конце концов Л. был вынужден перейти в другой институт.
Если в служебных отношениях манипулирование представляет собой больше интеллектуальное соперничество, просчитывание вариантов шахматной игры, то в семейных отношениях в ход обычно идет использование наигранных эмоций, инсценировок и шумных сцен. Представьте себе супружескую пару, манипулятором в которой является жена.
Используемые такими женами приемы достаточно традиционны. Главная задача жены-манипулятора заключается в том, чтобы держать мужа в черном теле – культивировать у него чувство вины. Мужу надо внушить, что его заработков не хватает семье на жизнь, что он не умеет решить хозяйственные проблемы, недостаточно образован или культурен, не принимает должного участия в воспитании детей, неумеренно много выпивает, курит, ест, спит. Если у мужа есть какие-либо хобби (рыбалка, охота, шахматы, коллекционирование и т. п.), то он должен сознавать, что его увлечения наносят ущерб семье. Это должно еще больше усиливать чувство вины.
Такой пришибленный муж не будет особенно требователен и придирчив, простит жене многие слабости. У него легче добиться разрешения на отъезд без него в отпуск или покупку новой дорогой вещи. Он простит невнимательное отношение со стороны жены к его родителям, сквозь пальцы посмотрит на ее отлучки к подруге.
Если же муж совершит действительный проступок, здесь нужно не зевать и разыграть целый спектакль, который оформляется в зависимости от вкусов притворщицы. Можно два дня рыдать, демонстрировать сердечный приступ или мигрень, можно уехать, забрав ребенка и чемодан, к маме. Можно неделю мрачно молчать, усугубляя и без того тяжелую атмосферу в семье. После очередного семейного скандала жена надолго обеспечивает себе моральный резерв, свободно позволяющий ей совершать такие поступки, которые в обычной ситуации она себе бы никогда не позволила.