Москва-Лондон

Лехерзак Ефим

— Да, сэр Томас, именно так и будет велено поступить мистеру Кроули.

Грешем с большой осторожностью, словно имел дело с тончайшим, хрупким фарфором, положил сухое дубовое полено с такой точностью, что на миг закрыл все десять очагов пламени одновременно. Он с наслаждением проследил, как огонь проглатывает сухую душистую древесину, вслушался в фантастическую мелодию трескучего гимна всепобеждающего

огня, доставлявшего ему особую радость бытия, и, неохотно потушив на своем лице восторженную улыбку, сказал:

— Превосходно,

Роберт.

Кау так и не понял, относилось ли это к его работе, к деятельности мистера Кроули или к огню в камине, откуда шло приятное душистое тепло.

— Сэру Томасу Одричу предложите начать скупку пустырей как в городской черте Лондона, так и ближайших его окрестностей. Попросите его продумать также вопрос о создании моей архитектурно-строительной фирмы: в недалеком будущем мне представляются весьма обнадеживающими перспективы в этом направлении. Я полагаю, для начала можно было бы воспользоваться услугами итальянских архитекторов, прежде всего — флорентийских, венецианских и римских. Надеюсь, двух месяцев для подготовки этого вопроса ему будет достаточно, не так ли, Роберт?

— Я уверен, сэр Одрич был бы вам крайне признателен, сэр Томас, найди вы возможность дать ему времени на один месяц больше.

— Ну что ж, — пожал плечами Грешем, — пусть будет по-вашему. Я давно заметил ваши особые симпатии к сэру Томасу Одричу…

— Это дурно, сэр Томас? — Кау поднял свои густые рыжие брови и поджал губы.

— О нет, дорогой Роберт, напротив — я очень рад вашей дружбе с Одричем. Он, несомненно, лучший из всех, кого я знаю! Я искренне горжусь многолетней дружбой с ним, и надеюсь, вы тоже.

— О да, сэр Томас. У вас будут еще какие-либо распоряжения или указания?

— Да. Скажите, вас не начинает удивлять то обстоятельство, что в по-

следнее время сразу несколько деловых людей в Англии обогнали меня

в производстве пороха, пушек и всевозможного другого оружия и воинского снаряжения? Насколько мне известно, даже пистолеты и шпаги

не являются больше исключительной монополией моих мастерских

и фабрик?

— Увы, сэр Томас, это так… — сказал Кау. — Что мне передать мистеру Тимоти Джексону?

— Дайте ему совершенно недвусмысленно понять, что если он не пред-

ставит мне достаточно убедительные аргументы, оправдывающие подобное положение дел, и не объяснит, каким образом и в какие сроки он намерен самым решительным образом выправить созданную им ситуацию, мне придется, о чем я весьма сожалею, указать ему на дверь с удержанием той ссуды, которую он получил у меня для выкупа своего собственного дела у некоего банка. Кстати, Роберт, ваша божественная память может подсказать мне, каков долг мистера Джексона в мою кассу на сегодняшний день?

— Да, сэр, Мистер Джексон должен вам пятьсот сорок семь фунтов десять шиллингов.

— И вы полагаете, что он в состоянии сейчас без ущерба для себя вернуть мне эту сумму?

— Нет. Для этого ему пришлось бы лишиться прав на свою долю в семейной оружейной

мастерской, что было бы для него слишком большим ударом. Этой мастерской его семья владеет около двухсот лет. Сейчас в ней работают пятнадцать человек. Получаемые у вас деньги с трудом покрывают слишком большие расходы мистера Джексона на создание собственного суконного производства. Боюсь, все эти заботы значительно отвлекают мистера Джексона от службы вам, сэр Томас.

— Да… Вот так… Постоянно держите дела этого субъекта в своей потрясающей памяти. И готовьте его к докладу. Скорее всего — к последнему. Этот доклад заслушаем в присутствии Одрича, моего дорогого

дядюшки Джона и вас. Продумайте кандидатуру на замену Джексону. Гм… Если он в самом деле будет вынужден продать свою долю в семейной мастерской, купите ее — одним конкурентом меньше, собственной прибыли больше. Потом купим остальные доли и развернем настоящее большое дело…

— Да, сэр Томас.

— И еще. Передайте нашему общему другу Одричу мою просьбу серьезно продумать и познакомить меня с предложениями по организации нашего аптечного дела. Насколько мне известно, стихийность и крайне низкий уровень существования этих заведений не дают им возможности зарабатывать настоящие деньги и облагодетельствовать людей. Вы не находите, Роберт, что пришла пора заняться и этим сугубо богоугодным делом, тем более что оно вполне в состоянии принести нам очень существенный доход, поскольку люди в будущем вовсе не собираются болеть меньше, чем в настоящем?

Кау сдержанно улыбнулся и ответил, нагнув голову к груди:

— Всем хорошо известно, что любое дело станет золотым, если за него возьметесь вы, сэр Томас.

— О, вы мне льстите, Роберт, и это предосудительно! Но, признаться, мне все равно приятно слышать это. Благодарю вас, дружище. У меня есть еще несколько замечаний и поручений. В начале недели передайте десять фунтов в фонд бездомных и бедных. В Кембридж на имя ректора университета отправьте двести пятьдесят фунтов для использования их в качестве стипендий для детей купечества. В лондонскую мэрию официально передайте двести фунтов в фонд строительства нового сиротского дома. Святым отцам всех ста двадцати церквей и соборов Лондона лично вручите по десять фунтов и одновременно попытайтесь внушить им благую мысль об упоминании жертвователя надлежащим образом. Я бы на их месте не стал умалчивать также и о других его пожертвованиях…

— Разумеется, сэр Томас, все это будет сделано.

— И наконец последнее. — Грешем подошел к высокому бюро и выдвинул один из ящиков. — Я бы хотел доказать вам, дорогой друг, что тоже не напрасно ношу свою голову на плечах, хотя, разумеется, и не одарен Всевышним такой феноменальной памятью, как ваша. Помните ли вы, что ровно десять лет тому назад, в этот день и час, вы поступили ко мне на службу? Что вы на это скажете?

— О, сэр Томас, вы всегда так добры и внимательны ко мне! — Кау поднялся с кресла.