Москва-Лондон
Шрифт:
— Да, сэр Томас, — сказал Говард, обращаясь к спине и затылку Грешема, склонившегося над огнем. — Я надеюсь на успех.
— Надеетесь? И только-то?
— Я уверен в успехе!
— Уверены?
— Я абсолютно уверен в успехе, сэр Томас! Не первый же раз мне проворачивать подобное дельце…
— Ну-ну… Смотрите, чтобы оно не оказалось последним. Увы, подобные дела всегда чреваты самыми непредвиденными и непредсказуемыми опасностями. — Грешем положил наконец щипцы на место, вытер руки платком и сел в кресло напротив Говарда. — Скажите, Джон, где вы берете верных
и надежных помощников для работы
— Наших разбойничьих шайках? — Говард иногда не выдерживал холодного и насмешливого тона Грешема, и тогда в нем просыпался знаменитый разбойник Принц. Впрочем, респектабельный джентльмен Джон Говард умел быстро гасить эти вспышки былой гордости и дикой ярости. — Наших, сэр Томас, наших!
— Извольте-ка не петушиться! — резко отрезал Грешем и, близоруко сощурившись, впился своими заискрившимися от гнева глазами в заострившееся лицо и шальные глаза своего помощника. — Не забывайте своего места… милейший! Ведь когда память притупляется, топор над этой головой заостряется… если, разумеется, верить поэтам. Но вы до сих пор не ответили на мой вопрос, Говард.
Не совладав с гипнотизирующим ледяным взглядом Грешема, он опустил голову и тускло проговорил:
— По-моему, сейчас в Англии разбойников стало гораздо больше, чем остальных ее жителей. Выбрать из них десяток-другой толковых парней
с железными руками, каменными нервами и неглупой головой дело не слишком уж хлопотное. Справляюсь… пока… как видите…
— Вот как… — Грешем недовольно поморщился и сильно сжал подлокотники своего кресла. — А вам никогда не приходила в голову мысль
о несколько ином пути в решении этой задачи?
— Что вы имеете в виду, сэр Томас? — все так же сумрачно, но уже с подняв голову, спросил Говард.
— Я думаю, что вам следовало бы… нам следовало бы… коль скоро вы, кажется, предпочитаете множественное число единственному… — Грешем скривил губы в откровенно презрительной усмешке, — следовало бы подумать о создании некой особой школы, где с самого нежного возраста… ну, скажем, лет с пяти-шести… обучались бы своему ремеслу будущие работники и предводители ваших… о, простите — наших!.. разбойничьих общин. Уже в процессе обучения их можно было бы не без пользы приобщать к добыче хлеба насущного не только для себя, но и для общего дела. Впрочем, я отнюдь не педагог, хотя в последнее время пытаюсь проникнуть сквозь вязкую тину этой странной науки… Посоветуйтесь по этому вопросу с Одричем — он готов к такой беседе…
Говард, забыв о недавней обиде, с нескрываемым удивлением и восхищением смотрел на этого удивительного человека, способного мыслить категориями, не доступными никому из всех, кого знал Говард, включая и самого себя…
— Отличная мысль, сэр Томас! — воскликнул он. — И все-таки вы настоящий гений, это каждый вам скажет!
— Благодарю вас, Джон! — Грешем мягко и доброжелательно улыбнулся: мир был восстановлен, раскаявшийся виновник его нарушения был великодушно прощен. — Сейчас по стране бродят целыми стаями беспризорные дети. В Лондоне от них не стало никакого покоя. Они, словно ветер, выдувают из карманов горожан все, что там есть. Они вечно голодны, а голодный ребенок способен стать хищником. Я убежден, что никаких проблем с комплектованием школы не возникнет! Возможно, впоследствии вы придете к мысли иметь несколько таких школ. В конце концов,
— Истинная правда, сэр Томас. Я немедленно займусь этим делом!
— Вместе с Одричем! — напомнил Грешем. — И не забудьте о крайней осторожности в подборе учителей и обеспечении их безопасности, ибо каждый из них вынужден будет явиться в свой класс с петлею на шее. Деньги на это богоугодное дело возьмете из моей доли прибыли. Через три года вернете мне втройне, не забудьте об этом, Говард!
— Да, сэр.
— Уверен в этом. И наконец еще один вопрос мне хотелось бы обсудить с вами сегодня.
— Я весь внимание, сэр Томас.
— Превосходно, друг мой. — Грешем поглубже откинулся в кресле и сложил руки на груди. — Меня начали беспокоить публичные дома и разного рода притоны не только в Лондоне, но и в Англии вообще. Разумеется,
я имею в виду лишь наши заведения. Кстати, сколько их у нас?
— Семьдесят девять, сэр Томас, — ответил Говард, выпрямляясь в кресле в предчувствии не слишком приятного разговора. — Но почему это хозяйство начало внушать вам беспокойство? Разве оно не приносит вам прибыли?
— Приносит. Но с каждым годом все меньше. Вы не могли бы объяснить мне этот феномен? Чем, черт возьми, это вызвано? Уж не всеобщим ли повышением уровня нравственности народа Англии?
— Скорее наоборот, увы… — усмехнулся Говард. — Большая часть народа Англии бродит по лесам и дорогам в поисках пристанища и для удовлетворения своих затухающих страстей перестала нуждаться даже в придорожных кустах, а остальные ее граждане стали больше думать о погоне
за деньгами…
— О, мне кажется, вы всерьез полагаете, будто в ваших заведениях можно получить удовольствие? — Грешем презрительно скривил губы и покачал головой. — Полноте, Джон! Скажите, вы когда-нибудь были хотя бы в одном из этих семидесяти девяти заведений?
— Был. И не в одном. И не однажды, — сумрачно пробормотал Говард. — По делам, конечно… Не ради получения удовольствия…
— И очень жаль, Говард, очень жаль, — говорил Грешем, сверля его ос-
трым, колючим взглядом, который редко кто мог долго выдержать и не опустить голову. — В таком случае вы не знаете истинного положения дела, порученного вашим заботам. А обстоит оно следующим образом… к вашему сведению. Помещения этих заведений столь грязны и убоги, что просто страшно и небезопасно в них заходить. Но еще страшнее те, кто взялся доставлять мужчинам радость и удовольствие. Как правило, это старые, истертые и изжеванные клячи в жалких остатках одежды, способные скорее вызвать непреодолимое отвращение, чем желание даже просто приблизиться
к ним, не говоря уж о кое-чем другом. И это происходит сейчас, в нашей богоспасаемой Англии, когда все города и дороги забиты толпами нищих! Среди них столько молодых, вполне еще свежих и достаточно привлекательных женщин, готовых абсолютно на все ради куска хлеба, приличной одежды
и теплого очага, что, кажется, можно было бы ежедневно менять их без всякого риска исчерпать этот неиссякаемый источник. Покупайте, заманивайте, затаскивайте и загоняйте с помощью ваших лесных волков этот товар