Москва-Лондон
Шрифт:
— И кто же претендует в Англии на неминуемо освобождающийся трон? — Карл возил по тарелке полураскрытую раковину устрицы своей изящной золотой вилкой. — Ибо нет еще такого трона на свете, на который бы кто-нибудь не претендовал!
— Совершенно справедливо, ваше величество, — с открытой улыбкой заметил Чанслер, — ведь у любого трона есть масса преимуществ против любого другого предмета для сидения…
— Еще бы, черт возьми! Ха-ха-ха!
Карл весело засмеялся, этому тотчас последовали пять герцогов Испании. Не смеялся только
— Но, лорд, вы так и не ответили на мой вопрос! — сказал Карл. Его смех оборвался так же внезапно, как и начался.
— Насколько мне известно, ваше величество, на этот раз претендентов на трон Англии просто нет. Его без всяких препятствий и борьбы должна занять ее высочество принцесса Мария Тюдор. Впрочем, тень любого трона достаточно велика, чтобы скрыть в ее сумраке множество неведомых ранее претендентов…
— Гм… пожалуй… — скривился в довольно мрачной усмешке Карл. — Насколько нам известно, ваша принцесса старше своего брата. И намного?
— Мне кажется, она гораздо ближе к сорока годам, чем к двадцати. Весьма затрудняюсь утверждать, будто принцесса Мария находится сейчас
в лучшей поре женского цветения… Но какое может иметь значение возраст, если женщина — королева?
— Ну-ну, лорд, полегче на крутых поворотах! — вполне добродушно заметил Карл. — Еще ни одна женщина на свете не захотела прибавить себе лишние десять лет! Тем более, я полагаю, королева, ибо, кроме всего прочего, она еще должна украшать свой трон. Не так ли, господа?
Внезапно послышался скрипучий, срывающийся на писк голос Филиппа:
— Скажите, лорд, а ваша принцесса Мария Тюдор действительно способна украсить трон королей Англии? Признаться, я что-то не слышал, чтобы в Европе говорили о ней как о первой красавице. Но, возможно, она состоит хотя бы в первой десятке таковых?
Куда исчезли страх и неуверенность, сухость во рту и бешеное биение сердца? Чанслер был сейчас не просто спокоен и уверен в себе, но он почувствовал даже, что ему начинает нравиться эта непростая и, в общем-то, далеко не безопасная игра с самым могущественным и беспощадным тираном Европы, и был очень благодарен своей Диане за возможность испытать себя еще раз и в этом новом для себя деле…
— Видите ли, ваше высочество, — сказал он, низко склонив голову в сторону принца Филиппа, — принцесса Мария очаровательна ровно настолько, насколько это вообще возможно на нашем плоском и туманном Альби-
оне45, где все видится в несколько искаженном свете…
Карл был в полном восторге. Он долго и заразительно смеялся, хлопал себя по коленям и без конца заставлял Диану переводить так понравившуюся ему фразу Чанслера.
— Прекрасно, лорд! — воскликнул наконец Карл. — Я ценю ваше остро-
умие. Надеюсь, принцесса Мария, дорогая моя племянница, непременно
и по достоинству оценит его, если, разумеется, когда-либо узнает о его предмете!
— О да, ваше величество, — закусил удила Чанслер, —
— Браво, лорд! — воскликнул Карл и несколько раз похлопал в ладони. — В Европе ходят слухи, будто ваша принцесса Мария до сих пор чуть ли еще не девственница?
— А мне это неизвестно, ваше величество, — с улыбкой заметил Чанслер. — Я полагаю, сей тяжкий грех ей легче будет замолить на ложе королевы Англии, чем в постели ее принцессы…
— Превосходно, мой лорд! А вы не слышали, кого из смертных она собирается осчастливить в этом забавнейшем деле?
— Я слышал, что ее высочество — истая католичка и верная дочь его святейшества папы римского. Я бы не слишком удивился, если ее высочество предпочтет подарить все свои тайные прелести одному из святых апостолов…
— О, это было бы слишком большой и неоправданной жертвой с ее стороны! — коротко усмехнувшись, заметил Карл и довольно надолго задумался, время от времени пронизывая острыми молниями-взглядами своего смелого, остроумного и, пожалуй, слишком уж независимого и самоуверенного гостя. Потом произнес: — Послушайте, лорд Чанслер, вы, я вижу, умный, смелый и честный человек. Скажите мне без страха и утайки: вы там
у себя, в Англии, не боитесь воцарения на английском троне истой католички и верной дочери папы римского, как вы только что назвали вашу принцессу Марию?
Чанслер понял — задан один из главных вопросов всей этой беседы. Ответ на него слишком много значил, чтобы можно было отнестись к нему
с шутливой легкостью.
Он весь внутренне собрался и с предельным спокойствием, на какое только был способен в подобной ситуации, ответил:
— Нет, ваше величество, мы не боимся воцарения ее высочества принцессы Марии на английском троне.
— И у вас есть для этого весьма веские основания?
— Разумеется, ваше величество. Ибо королева Англии не захочет вернуть бывшим святым обителям их земли и другие земные блага, принадлежащие ныне частным лицам различных состояний.
— Вы полагаете — не захочет? — Карл буквально впился своими горящими глазами в лицо Чанслера. — Ну а если все-таки захочет?
— То не сможет, ибо мы не позволим ей так поступить, и она это знает так же твердо, как изначальную молитву нашей святой церкви!
— А как же быть с вашими еретиками? Вы тоже не отдадите их?
Но ведь всему христианскому миру известно, что ими кишит вся
Англия!
— Ах, ваше величество, какой лукавый смертный взял на себя столь неблагодарный труд пересчитать всех еретиков в каждой из стран Европы? Кто знает наверняка, где их больше, чем у других? Я лично думаю, что больше всего их там, где чаще всего пылают костры святой инквизиции, а это происходит отнюдь не в Англии. Но, тем не менее, мы готовы всех наших еретиков, чья вина будет совершенно бесспорно доказана,