Москва на перекрестках судеб. Путеводитель от знаменитостей, которые были провинциалами
Шрифт:
Вы облегченно вздохнете, как говорится, «баба с возу — кобыле легче», и станет Вам хорошо-хорошо, особенно когда Вы поймете, что незваные гости не прочь отпустить Вас домой. Живым, невредимым и свободным от тяжелых дум!
Вернемся, однако, к Евгению.
И к Москве, в которой живет студент Московского университета Евгений Вахтангов.
Не быть Евгению адвокатом — он весь в плену великого искусства, имя которому — русский театр.
Москва театральная — это нечто!
О, именитая труппа Малого театра!
О, этот юный Художественный театр — театр русской
О, несравненная Мария Николаевна Ермолова! Великая актриса, рядом с которой многие прославленные актеры кажутся просто движущимися и говорящими манекенами!
Очарованный театром, и прежде всего Художественным театром, Евгений проводит в зрительном зале больше времени, чем в университетских аудиториях.
Зимний сезон 1903–1904 года был одним из самых блистательных для Московского Художественного театра. Можно только представить, как потрясло знакомство с ним Евгения Вахтангова. Дело было не только в игре актеров — актеры играли великолепно, но и сами пьесы стоили такой игры! В репертуаре Московского Художественного театра не было слащавых водевилей, набивших оскомину «классических» пьес и псевдопатриотических постановок.
Именно подбором пьес для постановки завоевал Московский Художественный театр огромное общественное признание.
«На дне» и «Мещане» М. Горького.
«Вишневый сад», «Дядя Ваня» и «Три сестры» А. П. Чехова.
«Власть тьмы» Л. Н. Толстого.
«Столпы общества» и «Микаэль Крамер» Генриха Ибсена.
«Юлий Цезарь» Вильяма нашего Шекспира.
Время было беспокойное — канун массовых беспорядков 1905 года, которые часто именуют революцией. Брожение в студенческой среде принимало все более открытый характер, что не могло не беспокоить начальство. Дабы лишить студентов возможности ежедневно обмениваться мнениями в стенах университета, власти не придумали ничего лучше, как временно закрыть его в 1904 году. Ранней весной. До особого распоряжения.
Евгений решил наведаться домой и вернулся во Владикавказ.
Дома состоялся его настоящий, не детский, режиссерский дебют на любительской сцене.
Пятнадцатого августа 1904 года владикавказский студенческий кружок дал в городе Грозном спектакль под названием «Больные люди». Евгений не только поставил пьесу, но и сыграл в ней одну из основных ролей. Тема пьесы соответствовала духу времени — моральный распад буржуазной семьи. Вахтангов всю свою недолгую жизнь тяготел именно к сложным постановкам, полным глубокого внутреннего драматизма и тонкого психологического рисунка, выстроенным на противоречивых переживаниях и столкновении противоположных мнений.
Осенью 1904 года Евгений снова в Москве. Почти следом за ним из Владикавказа в первопрестольную приезжает Наденька Байцурова — добрая знакомая Евгения, полностью разделяющая его увлечение театром. Наденька — девица небогатая, но серьезная и целеустремленная. Не желая прозябать всю жизнь в качестве конторской машинистки, она поступает на Высшие женские курсы.
Наденька поселяется в одной квартире с Евгением. Упаси вас бог от дурных мыслей — в соседней комнате, разделив ее с курсисткой из Вязьмы. В тесноте, да в веселье, опять
Взаимная приязнь плюс общие интересы плюс проживание по соседству друг с другом равняется… Кто не угадал, может просто перейти к чтению следующего абзаца.
Солнечным октябрьским воскресеньем 1905 года два любящих сердца соединились. Надежда Михайловна Байцурова стала Вахтанговой.
Свадьбы как таковой у Евгения и Надежды не было.
— К чему все это? — поморщился Евгений, и невеста поддержала его.
Действительно — скучно. Застолье, заведомо известные речи, преувеличенные восторги гостей, подогреваемые горячительными напитками…
— Давай отпразднуем наш союз в театре!
— Давай! В Художественном!
На том и порешили.
Посмотрели дневной спектакль в Московском Художественном театре. Давали чеховскую «Чайку» — пьесу о людях, посвятивших себя искусству, что выглядело для молодой пары очень символично.
После спектакля Евгений и Надежда неспешно прогулялись по Москве и в шесть часов вечера скромно обвенчались в церкви Бориса и Глеба на Арбатской площади.
Церкви той уже нет — в 1930 году она пала жертвой антирелигиозного помешательства.
Домой Евгений сообщил о своей женитьбе не сразу. Упомянул о ней вскользь, в очередном письме, словно надеясь, что отец не обратит внимания на новость.
Блаженны верующие…
Обратил, да еще как!
Пришел в неистовство и проклял молодоженов.
«Ты посмел жениться, не испросив моего отеческого благословения, так будь же ты проклят вместе со своей избранницей! У меня нет больше сына!».
Нет, если бы Евгений самовольно женился бы на дочери какого-нибудь промышленника или другого денежного туза, отец бы одобрил его выбор. Но эта… мягко выражаясь, бесприданница, польстившаяся на семейный капитал Вахтанговых!
Ох уж этот семейный капитал! Сколько же с ним хлопот и проблем!
— Теперь наш дом здесь, в Москве, — спокойно сказал Евгений, показывая жене короткое энергичное послание отца.
Но Вахтангов-старший отходчив. Или коварен — уже весной Евгений получает от отца пространную, весьма приветливую телеграмму с приглашением приехать домой вместе с женой.
Что ж — протянутую для перемирия руку отталкивать грех.
Тем более что Московский университет снова закрыт.
Любительские театральные кружки рассыпались.
И нет средств к существованию.
Молодые супруги едут во Владикавказ. Поселяются в доме Вахтанговых и даже устраиваются работать в контору при фабрике, чтобы не «сидеть на шее» Багратиона Сергеевича теперь уже вдвоем.
Конечно же, Евгений с увлечением режиссирует и играет в спектаклях и концертах Владикавказского музыкально-драматического кружка, не забывая при этом регулярно «позорить фамилию».
Представьте такую картину: на одной стороне Александровского проспекта красуется внушительных размеров вывеска «Табачная фабрика Б. С. Вахтангова. Существует с 1869 года», а на противоположной висят афиши, приглашающие всех желающих в помещение цирка на спектакли музыкально-драматического кружка с участием господина Вахтангова.