Москва. Близко к сердцу (Страницы героической защиты города-героя 1941—1942)
Шрифт:
Дивизия Куйбышевского района отправилась на оборонительный рубеж в ночь на 12 июля. Получили 6500 лопат, но, по свидетельству секретаря РК ВКП(б) Шаховой, "на строительство рубежей дивизия выехала без оружия. Обмундирование выдали бывшее в употреблении, ботинок совсем не дали, поэтому ополченцы поехали кто в чем: в белых туфлях, в тапочках, в ботинках". Ополченцы работали на оборонительных рубежах (Сычевка, Андреевский район) по одиннадцати часов в сутки. Обучения не проводили и к боевым действиям не готовились. Лишь благодаря вмешательству партийных органов военная учеба была налажена, дивизия получила необходимое вооружение, снаряжение, обувь и обмундирование.
18-я дивизия (она прославит
В донесении батальонного комиссара А. Д. Колесника из 4-й дивизии можно прочесть: "Дивизия вооружена французскими, польскими и другими иностранными винтовками, значительная часть которых требует войскового ремонта. Вооружена пулеметами системы "браунинг". Боеприпасы: дивизия имеет по 150 патронов на винтовку и по 2000 патронов на пулемет. Артиллерия, средства связи и транспорт в дивизии отсутствуют. Командный состав дивизии, полков, подразделений наганами и пистолетами не вооружен".
Патриотической волной прибило к колоннам народного ополчения и людей физически мало пригодных к суровой фронтовой обстановке. Подчас эмоциональный импульс, благородный нравственный порыв преобладал над трезвой оценкой своих физических возможностей.
Не всегда медицинский осмотр на призывном участке бывал тщательным. Не всегда врачи разгадывали попытки проверяемых скрыть от медицины недомогание, а то и хроническую болезнь. Длительные переходы отсеяли людей, непригодных для службы в пехоте. Например, из Н-ской дивизии демобилизовали около 900 человек, преимущественно пожилых. Среди них оказалось немало участников гражданской войны, утративших за четверть века необходимую на фронте выносливость. В 4-й дивизии свыше 300 ополченцев перешагнули порог пятидесяти пяти лет, в 3-й дивизии оказались подростки, которым не исполнилось семнадцати. Как слезно они упрашивали не отправлять их домой!
Отчислили и специалистов редкого профиля, в которых сильно нуждались авиазаводы, танковые заводы, конструкторские бюро, научные институты, лаборатории и прочие учреждения, работавшие на оборону. Таких добровольцев целесообразно было срочно демобилизовать из ополчения.
Выразили пылкое желание пойти в ополчение выдающиеся художники, музыканты, актеры, известные писатели. Многие просились в действующую армию. На Красной Пресне в дивизию ополчения записались Давид Ойстрах, Эмиль Гилельс, профессора Московской консерватории Григорий Столяров, Дмитрий Цыганов и другие. В Художественном театре на строевые занятия ходили Николай Хмелев, Павел Массальский, Марк Прудкин и другие актеры. Но вскоре решили, что такие мастера искусства принесут больше пользы в концертных фронтовых бригадах или выступая перед ранеными и трудящимися в тылу. Рядовыми пошли в ополчение писатели Степан Злобин, Александр Бек, Юрий Либединский, Виктор Розов, Ефим Зозуля, Сергей Островой, Павел Железнов и другие.
Многие заводы, институты, учреждения держали тесную связь с дивизиями народного ополчения. На фронт шефы отправлялись с подарками, иногда возвращались с печальными новостями. В дни пребывания на фронте делегации с завода "Динамо" шел ожесточенный бой за высоту под Наро-Фоминском. Был убит старший политрук Лев Александрович Стефанюк. Динамовцы завернули тело своего товарища в плащ-палатку и привезли в Москву. Отважный политрук лежал в зале заседаний
У поэта Александра Межирова есть стихотворение "Защитники Москвы":
…с другими со всеми, Неокрепший еще, Под тяжелое Время Он подставил плечо: Под приклад автомата, Расщепленный в бою, Под бревно для наката, Под Отчизну свою. Пот по капельке вытек, Кровью выкрасил снег — Человек, а не винтик! Человек… Человек… Был он тихий и слабый, Но Москва без него Ничего не смогла бы, Не смогла ничего.Ополченцу завода "Динамо" старшему политруку Л. Стефанюку не посчастливилось шагнуть дальше высоты под Наро-Фоминском. Но благодаря подвигам таких героев, известных нам и безвестных, четыре московские дивизии народного ополчения (4-я, 18-я, 21-я и 3-я коммунистическая) получили впоследствии звание гвардейских.
Тысячи и тысячи бойцов ополчения стали офицерами, а некоторые и генералами. Начав боевой путь в Подмосковье, на смоленской, калужской, калининской земле, они завершили этот путь весной 1945 года в Кенигсберге, Будапеште, Вене, Праге, Бухаресте, Берлине.
И чем труднее было начало пути, тем больше наша гордость за людей, которые закалились в огне боев и покрыли знамена своих дивизий бессмертной славой.
Воздушная тревога
Противовоздушная оборона Москвы началась с досадных недоразумений в ночь на 24 июня.
Полковник в отставке, бывший начальник штаба МПВО в годы войны С. Е. Лапиров помнит, как наблюдатели Московской зоны ПВО ошибочно подали сигнал воздушной тревоги. Заревели сирены, паровозные, фабричные гудки. Прошло полчаса, самолеты противника, видимо, над городом, а бомбы не сбрасывают. В одном из районов наблюдатели приняли за купола парашютов воздушного десанта противника разрывы зенитных снарядов. Дежурный сообщения не проверил, доложил начальству и попросил срочной помощи. Но генерал М. С. Громадин уже знал об ошибке. Оказывается, наши бомбардировщики, возвращаясь с задания, потеряли ориентировку и их обстреляли зенитчики. Наутро генерал повинился во всем Сталину, и тот приказал принять меры, чтобы подобное не повторилось.
— Будем считать это учебной тревогой противовоздушной обороны. — Сталин, помедлив, добавил: — На этот раз, конечно…
Ту ночь председатель Моссовета Пронин назвал "ночью ошибок"… Позже и в документах, и в деловых разговорах эту тревогу начали называть учебной, да так оно в действительности и оказалось…
В первые дни войны москвичи не думали о затемнении, маскировке окон и балконов. А после "учебной" тревоги у магазинов "Канцелярские товары" появились очереди за черной бумагой.
Впервые вражеский самолет-разведчик появился в начале июля со стороны Волоколамска. Прошел среди бела дня над Москвой и безнаказанно удалился на запад. С того дня ввели дневные дежурства истребителей, в некоторых авиаполках — и ночные.
Укрепилась противовоздушная оборона Москвы. Над ночным городом повисали аэростаты воздушного заграждения; они заставляли немецких летчиков держаться на большой высоте, чтобы не угодить в проволочные тенета. Сперва аэростаты сторожили небо на высоте трех километров, затем их потолок подняли до пяти километров.