Москва. Близко к сердцу (Страницы героической защиты города-героя 1941—1942)
Шрифт:
Вскоре к командиру вернулось сознание. Ковальчук сделала новую перевязку, поднесла к его губам флягу с водкой и согрелась сама. Весь день пролежали они недвижимо на окраине Наро-Фоминска. Она не съела ни одного сухаря — все отдала раненому — и ослабела. Правая рука, которой разгребала снег, стала бесчувственной.
Дождались ночи, проползли около двух километров и добрались до своих. Часовой, увидев, с каким грузом ползет Ковальчук, забыл про пароль "Обойма", про отзыв "Осечка" и выскочил из окопа, чтобы подхватить раненого.
Ковальчук
Следующий день она отдыхала, или, по ее выражению, "ремонтировалась" — руки опухли и сильно болели. Но ее утешало сознание, что в разведке не было ни одного "беспомощ-него" раненого, то есть такого, который остался без ее помощи.
За это ее отдельно поблагодарил командир дивизии Лизюков. В те дни он ютился со своим штабом в бетонной трубе, врытой поперек железнодорожной насыпи.
— Ну как? — спросил майор Балоян, пряча усмешку. — Отобрали немцы перчатки? Больше в разведку проситься не будешь?
— А як же?
Балоян махнул рукой — не переспоришь, упрямая!
— А руки не болят?
— Не…
— Вот и хорошо! Ответь сперва на письма, — Балоян рассмеялся и протянул Ковальчук пачку писем, которые пришли на ее имя из госпиталей.
Она часто получала письма от раненых.
— Якісь незнайомі хлопці дуже декують, — пожимает она плечами.
В лицо она, наверно, узнала бы многих своих "хлопців", но фамилий их не спрашивала и не запоминала.
Если собрать вместе всех, кого она спасла в снегах Подмосковья! Можно было бы наверняка выстроить роту полного состава. И все стояли бы со своими винтовками, автоматами, ручными пулеметами, подобранными ею на поле боя.
Наро-Фоминск
Декабрь 1941
"За обороной следить, не спуская глаз…"
В один из самых тревожных дней Московской битвы, 16 октября 1941 года, в Туле собрался партийный актив. Слушали председателя городского комитета обороны первого секретаря обкома и горкома ВКП(б) Василия Гавриловича Жаворонкова. Коммунисты поклялись Родине:
"Тула, красная кузница, город славных оружейников, город металлистов, не будет в грязных лапах немецко-фашистских бандитов. Мы, большевики города Тулы, заверяем Центральный Комитет ВКП(б), что все, как один, с оружием в руках будем сражаться до последней капли крови за нашу Родину, за наш любимый город и никогда не отдадим Тулу врагу".
Патриотический подъем был столь велик, будто сейчас вот, а не во времена гражданской войны на собрании огласили письмо Владимира Ильича Ленина Тульскому ревкому, полученное в дни, когда белая армия Деникина угрожала Москве: "За обороной следить, не спуская глаз…"
Из 40 тысяч тульских коммунистов 32 тысячи взялись за оружие. Ежедневно 5 тысяч человек трудились на оборонительных рубежах. Прославился легендарный Рабочий полк. Командовал им А. П. Горшков, комиссаром был старый большевик,
Потомственного оружейника, коммуниста ленинского призыва Петра Максимовича Короткова не отпускали с завода в истребительный батальон Пролетарского района. Он настоял на своем; уже проводил на фронт четырех сыновей и зятя. Вернулся на завод после ранения — с забинтованной головой, на костылях — и вновь стал к станку.
Рабочий полк Горшкова сыграл огромную роль в обороне Тулы — не подоспели части 50-й армии, а всю тяжесть отпора несли полк НКВД, зенитчики, артиллеристы.
На случай, если фашистов не удастся задержать на подступах к городу, в ночь на 16 октября в Туле заминировали мосты, железнодорожный узел и другие важнейшие объекты. Под 12 городских мостов заложили 21,6 тонны взрывчатки; дежурства минеров держали в секрете.
31 октября, за один только день вражеского штурма, туляки подбили и сожгли 34 танка Гудериана. Но не менее важно, что за все самые напряженные дни обороны туляки отремонтировали 529 пулеметов, 66 танков, 70 орудиям вернули боеспособность.
Подвиг "красной кузницы" может быть оценен в полной мере, если вспомнить, что оружейный, патронный и другие заводы Тулы часто оставались без электроэнергии. С перебоями действовала высоковольтная линия, идущая из Каширы. Многие операции приходилось делать вручную, металл плавили и на дровах и на хворосте.
Тула, как южный форпост Москвы, учитыва лась в стратегических планах вермахта. 6 ноября, в канун советского праздника, в часы ожесточенных воздушных налетов на Москву, фашисты около тульского вокзала пошли в психическую атаку — во весь рост, напролом, пьяные, под музыку и с развернутыми знаменами. Артиллеристы уничтожили около 700 гитлеровцев.
Любопытно перечитать короткую корреспонденцию Петра Лидова о том, как фашистов оттеснили от южной и западной окраины города, о неудачных атаках противника на юго-восточной окраине. Заметка, иллюстрированная фотоснимками Сергея Струнникова ("Правда", № 318, 16 ноября 1941 г.), заканчивалась фразой: "В Москву мы возвращались по прямому, как стрела, Серпуховскому шоссе". Я был попутчиком правдистов и тоже знал, что на одном участке Тулу с Москвой соединял лишь коридор шириной в шесть километров. Петр Лидов хотел словами "по прямому, как стрела" опровергнуть ходившие по Москве слухи об окружении Тулы.
Противник настойчиво пытался отрезать Тулу от Москвы. Положение на Серпуховском шоссе, а тем более на железной дороге в Москву, несколько дней было критическим. Усилиями танкистов под командованием Гетмана, кавалеристов генерала Белова, 173-й стрелковой дивизии и других частей опасность была отведена.
19 ноября Гудериан сделал в дневнике запись:
"…таков был наш последний успех под Тулой. С этого момента колокольни церквей большого города исчезают из поля зрения немецкого солдата".