Моссад. Тайная война

Млечин Леонид

Ошеломленная Черил спросила:

– Откуда ты это знаешь?

– Люсиль попросила меня помочь ей найти родственников тех, кто погиб в приюте. Это ведь история приюта подействовала на нее так сильно, что она решила приехать в Израиль. Она составила списки всех погибших в приюте. Люсиль хотела найти в Израиле их родных. Но не все живут в Израиле. Я стал искать других, – так мелькнула прежняя фамилия твоего отца. Он сменил фамилию, когда переехал в Соединенные Штаты.

– Почему же Люсиль сама мне ничего не сказала?

– Я не успел ей

об этом рассказать, – вздохнул Мариссель. – Я узнал о твоем отце совсем недавно.

Они помолчали.

– Но почему же он никогда об этом не говорил? – недоумевала Черил.

Мариссель улыбнулся:

– Станешь матерью, поймешь, почему так хочется избавить детей хотя бы от некоторых неприятностей, – и тут его лицо вновь стало серьезным. – Я прошу тебя быть осторожной. Из-за того, что здесь случилось, ситуация стала щекотливой. Никому не говори о том, что я тебе рассказал. Твоя личная заинтересованность может насторожить следователя, а я не хотел бы привлекать к тебе внимание.

Черил отвернулась:

– О своей службе ты не в состоянии забыть ни на секунду. Я даже не знаю, в состоянии ли ты позволить себе быть просто человеком.

Мариссель развел руками.

Глава четвертая

Опознание

Проснувшись, Эдер обнаружил, что его припасы истощились, посему они все вместе предприняли вылазку за продуктами. В поселке только и говорили, что об убийстве доктора Берфельде. Доктора считали человеком неприятным, при жизни его недолюбливали – в отличие от Гебхарда. Но сейчас все были полны сочувствия к несчастному доктору.

– У кого только могла подняться рука на бедного старика? – сокрушался зеленщик, помогая Эдеру загрузить покупки в сумку на колесиках. – Не иначе, как какой-то бродяга, которых, Бог знает, сколько развелось по стране…

В булочной продавщица высказала другое предположение: «Мне говорили позавчера, что в округе видели цыган. Я сразу мужу сказала: теперь жди неприятностей. Это же такой народ – обязательно что-нибудь украдут или пожар устроят. Доктор один жил, вот и польстились на его добро…»

Назад сумку вез Мариссель. Он же, вежливо отстранив Эдера, и расплачивался.

– Мы и так беззастенчиво пользуемся вашим гостеприимством, – объяснился он с Эдером.

В местной вечерней газете уже были сообщение об убийстве доктора Берфельде и некролог, написанный Гебхардом. Покойного называли «великим тружеником, беззаветно служившим отечественной медицине».

Дома их ждал сюрприз. Слегка съехав с дороги, стоял полицейский автомобиль, а у двери нетерпеливо прогуливался следователь Вессель. Он отоспался и выглядел лучше, чем ночью. Вид у него был решительный и деловой. Он объявил, что должен допросить Марисселя как свидетеля. Эдер и Черил оставили их в гостиной, а сами поднялись наверх.

Следователь разложил свои блокноты и включил магнитофон. Мариссель с интересом наблюдал за его манипуляциями. Люди его профессии избавлены от унизительного

сердцебиения, которое обычно начинается у законопослушного гражданина, когда его останавливает полицейский.

– Могу я выяснить, чем вызвана необходимость допроса? – поинтересовался Мариссель.

– Можете, – кивнул полицейский. – После вашего появления при невыясненных обстоятельствах умерли два человека.

– После не значит поэтому, – возразил Мариссель.

– Разумеется, – согласился следователь. – Я допрашиваю вас не как подозреваемого, а как свидетеля.

За себя Мариссель не беспокоился, но вслед за ним следователь захочет допросить Черил, и неизвестно, как девушка это перенесет.

Со стандартными вопросами следователь Вессель расправился быстро. Мариссель рассказал, что по профессии он врач и в настоящее время работает в Международном комитете Красного Креста в Женеве.

Следователь заставил его вспомнить в деталях, что он делал после приезда, и даже попытался составить нечто вроде хронологической таблицы. Получалось, что в часы смерти Герды Шарф и убийства доктора Берфельде алиби Марисселя никто не мог удостоверить.

– Печальная ситуация, – иронически заметил Мариссель.

– Неприятная, – поправил его следователь. Ему не понравилось, что свидетель позволяет себе шутить. Следователь не находил ничего смешного в своей работе и подозрительно относился к тем, кто веселился на допросах. – Вообще говоря, у меня есть все основания взять у вас подписку о невыезде. Но я пока воздержусь. Предупреждаю, однако, что я пошлю запрос в Женеву, – многозначительно добавил следователь, – относительно вашего прошлого.

– Зачем же вы мне это говорите? – усмехнулся Мариссель. – Если я не тот, за кого себя выдаю, то после вашего предупреждения немедленно смоюсь.

– У каждого свои методы работы, – произнес загадочно следователь. – А правосудия избежать невозможно.

У Марисселя на сей счет были сомнения, но он не стал ими делиться со следователем. Относительно запроса в Женеву он мог не беспокоиться. Он действительно работал некоторое время на Красный Крест и числился в длительном отпуске.

Бессель пригласил на допрос Черил.

Она держалась спокойно и уверенно, показала свой американский паспорт и по часам изложила, что именно делала в доме Эдера. Ей показалось, что следователь допрашивал ее чисто формально.

События развивались стремительно. От неспешного первого дня, проведенного Марисселем и Черил в доме Эдера, не осталось и следа. Да и весь поселок в значительной мере лишился покоя. Мариссель пытался читать газету, но из этого так ничего и не вышло: он больше прислушивался к шуму с улицы, по которой разъезжали на машинах и мотоциклах полицейские. Черил устроилась в углу с какой-то книгой в руках. А вот Эдер, в отличие от нее, никак не мог обрести равновесие. Он то присаживался на диван, то вскакивал, то брал в руки газету (их накопилась целая пачка), то выглядывал из дому.